– Не могли его арестовать, – ответила Эбби и уронила лицо в ладони, протяжно вздохнула. – Сколько раз повторять, для ареста нужны улики. Ничего с ним не случится. Лекси, сядь.
Я осталась на месте.
– Да сядь же, ради бога! – Раф страдальчески вздохнул. – Все равно я тебе собираюсь поведать эту печальную повесть, даже если кто-то против, а ты тут мельтешишь, на нервы мне действуешь. А ты, Эбби, успокойся. Давно пора было рассказать.
Я, чуть помедлив, уселась в свое кресло у камина.
– Так-то лучше! – усмехнулся Раф. Лицо его сияло беспечной, шальной веселостью, давно я его не видела таким счастливым. – Выпей.
– Не хочется что-то.
Он спустил ноги с дивана, от души налил в стакан водки с апельсиновым соком и протянул мне.
– По-хорошему, всем нам не мешало бы еще выпить. Это будет очень кстати. – Он, рисуясь, долил всем – Эбби с Джастином будто и не заметили – и поднял свой стакан: – За разоблачение!
– Ладно. – Эбби глубоко вздохнула. – Пусть. Раз уж вы и вправду хотите, а ты, Лекси, все равно потихоньку вспоминаешь, тогда, пожалуй… черт с ним!
Джастин открыл рот, снова закрыл, прикусил губу.
Эбби пригладила волосы.
– Откуда нам… То есть я не знаю, что ты помнишь, а что нет, и…
– Обрывки, – сказала я. – А общую картину – нет. Давайте с самого начала. – Мой охотничий азарт вдруг куда-то испарился, на меня неизвестно откуда снизошел покой. Я прощалась с “Боярышником”. Он был как живой – весь лучился светом, дышал воспоминаниями, ждал, что дальше. Мне казалось, времени у нас сколько угодно.
– Ты собиралась на прогулку, – подсказал Раф и откинулся на спинку дивана, – во сколько… в начале двенадцатого? И оказалось, у нас с Эбби у обоих кончились сигареты. Странно, вроде бы мелочь, а какую роль сыграло! Если бы мы не курили, может, вообще ничего бы не случилось. Когда толкуют о вреде табака, ни о чем таком не упоминают.
– Ты предложила купить сигарет по дороге, – подхватила Эбби. Она вглядывалась в меня, сцепив руки на коленях. – Но ты всегда уходишь на час, а то и дольше, и я решила: сбегаю лучше по-быстрому на заправку, куплю. Небо хмурилось, я набросила дождевик – вижу, ты уже пальто надеваешь, вот и решила, что он тебе не нужен. Сунула кошелек в карман, а там…
Голос у нее сорвался. Я молчала. Больше никаких подсказок. Дальше пусть сами.
– И она достает оттуда бумажку, – процедил Раф с сигаретой в зубах, – и спрашивает: Что это? Никто сначала не обратил внимания. Мы втроем были на кухне – я, Джастин и Дэниэл – и спорили о чем-то…
– О Стивенсоне, – подсказал Джастин тихо, с глубокой грустью. – Помнишь? О Джекиле и Хайде. Дэниэл еще пустился рассуждать, что-то про разум и инстинкты. Тебе хотелось подурачиться, Лекси, ты сказала: хватит с меня на сегодня филологии, да и оба, Джекил и Хайд, наверняка были бы плохи в постели, а Раф: