Джастин глубоко затянулся.
– Я ответил “да”. Даже если бы он сказал: “Лети домой на крыльях”, я бы все равно ответил “да”, только бы выбраться оттуда. Он велел мне все повторить. А потом сел с тобой рядом – не слишком близко, чтобы не… ну, ты понимаешь. Чтобы кровью брюки не запачкать. Посмотрел на меня и говорит: “Ну? Давай. Шевелись”.
И я пошел домой. Это был ужас. Времени прошло… в общем, если Раф прав, не так уж и много на самом деле. Не знаю. Я заблудился. Я знаю, есть места, откуда всегда виден свет в доме, но я его не видел, на мили кругом черным-черно. Я был уверен, совершенно уверен, что дом исчез – тропинки, кусты, и ничего больше, и не выбраться мне из этого лабиринта уже никогда, и не видать больше солнца. Казалось, отовсюду за мной наблюдают – из кустов, из крон деревьев, – не знаю, что за существа, но… смотрят, смеются. Я от страха чуть не умер. Когда увидел наконец дом – размытый свет над кустами, – то кричать был готов от радости. Помню, как открыл заднюю дверь…
– Он был точь-в-точь как рожа с картины “Крик”, – вставил Раф, – да еще и чумазый. И нес какую-то околесицу – половина из того, что говорил, тарабарщина, будто бредил. Мы только и разобрали, что он должен вернуться, а нам Дэниэл велел остаться дома. Я подумал: ну и к черту, все равно пойду, узнаю, что там случилось, но когда стал куртку надевать, Джастин и Эбби такой крик подняли, что я на все плюнул.
– Вот и хорошо, – холодно заметила Эбби. Она вновь склонилась над куклой, волосы закрыли ей лицо, и я, даже сидя в другом конце комнаты, видела, что стежки у нее выходят огромные, некрасивые. – Какая была бы от тебя там польза?
Раф пожал плечами:
– Теперь уже не узнать, верно? Я знаю, где коттедж, если бы Джастин сказал, куда идет, я бы пошел, а он бы остался, взял себя в руки. Но у Дэниэла явно был другой план.
– Значит, неспроста.
– Да уж конечно, – сказал Раф. – Явно неспроста. И Джастин покружил тут, хватал то одно, то другое, нес всякий бред, а потом опять убежал.
– Не помню, как до коттеджа добрался, – продолжал Джастин. – Я был весь в грязи, по колено – наверное, упал, не помню, – и руки исцарапаны, хватался, наверное, за живую изгородь, чтоб не рухнуть. Дэниэл так и сидел с тобой рядом; не знаю, двинулся ли он хоть раз с места, пока я бегал туда-сюда. Посмотрел на меня, а очки дождем забрызганы. И знаете, что он сказал? Он сказал: “Дождь весьма кстати. Если не стихнет, то кровь и следы смоет до прихода полиции”.
Раф вдруг беспокойно заерзал на диване, заскрипели пружины.
– Я просто стоял и смотрел на него. Разобрал только слово “полиция” – не понял, при чем тут полиция, но все равно испугался. Дэниэл меня оглядел и говорит: “Ты без перчаток”.