– И что? – спросила Эбби, помолчав. – И что из этого?
– А вот что, – ответил Раф. – Думаю, вот зачем он переписал на нас дом. Не для того, чтобы устроить нам райскую жизнь, а чтобы сделать нас частью своего мира. Присвоить нас, навсегда.
– Ты… – Эбби задохнулась от гнева, – ах ты бессовестный… Как у тебя наглости хватает…
– Никогда он о нас не заботился, Эбби. Никогда. Только о своем личном мирке и пекся. Ты вот что мне скажи: почему ты с утра в полицию поехала с Дэниэлом? Почему не захотела оставлять Лекси с ним вдвоем?
– Не хотела тебя видеть. Ты такое вытворяешь, смотреть тошно…
– Ерунда. Что, по-твоему, он сделал бы с Лекси, намекни она, что хочет продать свою долю или заявить в полицию? Ты твердишь, что я мог бы ей все рассказать когда угодно, но что бы, по-твоему, со мной сделал Дэниэл, если бы заподозрил, что я могу взбрыкнуть? У него был план, Эбби. Он мне сам сказал, что у него есть план – на любой случай. Что же это за план, черт возьми?
Джастин ахнул, испуганно, по-детски. И свет, и воздух в комнате вдруг стали иными, будто собрались в одну точку.
Дэниэл – высокий, неподвижный, руки в карманах черного пальто – заслонил дверной проем.
– Все, о чем я мечтал, – сказал он тихо, – было здесь, в доме.
– Дэниэл, – сказала Эбби и тут же расслабилась, вся словно обмякла. – Слава богу!
Раф не спеша откинулся на спинку дивана.
– Явился не запылился, – сказал он холодно. – И давно ты у двери подслушиваешь?
Дэниэл не двигался.
– Что вы ей рассказали?
– Она и так начала вспоминать, – ответил дрожащим голосом Джастин. – Ты что, не слышал? Там, в полиции? Если бы мы ей не рассказали остальное, она бы им позвонила и…
– А-а, – протянул Дэниэл. Он смерил меня быстрым равнодушным взглядом. – Как же я не догадался? Много вы ей рассказали?
– Она места себе не находила, Дэниэл, – объяснила Эбби. – Начала вспоминать, ей было тяжело, надо было рассказать. Мы и рассказали, как все было. Не сказали, кто… ну, понимаешь… это сделал. А все остальное – да.
– Познавательный вышел разговор, – вставил Раф. – Со всех сторон.
Дэниэл коротко кивнул.
– Ну ладно, – сказал он. – Вот как мы поступим. Все мы на пределе, – Раф закатил глаза и брезгливо фыркнул, Дэниэл не обратил внимания, – и вряд ли стоит сейчас продолжать разговор. Давайте его отложим, в самом деле отложим на несколько дней, пусть страсти улягутся, обдумаем все хорошенько. А потом к нему вернемся.
Без меня и без “жучка”. Раф, опередив меня, спросил:
– Почему? – По наклону его головы, по взгляду из-под набрякших век видно было, как сильно он пьян.