Кошмар, что последовал дальше, я помню обрывочно, с пробелами. Помню, как я рванулась к Дэниэлу, как поехала нога на упавшем стакане. Помню, как Эбби с безумными глазами царапалась, точно кошка, оттирая меня от него. Помню кровь у нее на футболке, помню, как выломали дверь, – удар, эхо, грубые мужские голоса, тяжелые шаги. Помню, как меня подхватили под мышки и оттащили; я вырывалась, брыкалась, но тут меня тряхнули хорошенько, туман перед глазами рассеялся, и я увидела совсем рядом лицо Фрэнка. Кэсси, это я, успокойся, все позади. Его оттеснил Сэм, стал меня ощупывать, проверяя, не ранена ли, а увидев у себя на пальцах кровь, забормотал: “Это твоя? Твоя?” Я не знала. Сэм вертел меня так и сяк, шарил по мне и наконец облегченно выдохнул: “Все хорошо, ты цела, он промазал…” Чей-то голос… я разобрала слово окно. Всхлип. Слепящий свет, краски слишком яркие, того и гляди поранишься, слишком громкие голоса: “«Скорую», пожалуйста…”
Наконец меня вывели из дома, посадили в полицейскую машину, хлопнула дверь. И долго еще я сидела, глядя на вишни в саду, на тихое предзакатное небо, на темные изгибы далеких холмов. В голове было пусто.
На случай перестрелки с участием полиции у нас есть инструкция. Для всего есть инструкции, и о них старательно умалчивают, а когда они наконец понадобятся, хранитель щелкает ржавым ключом, достает из сейфа папку, смахивает с нее пыль. Среди моих коллег никому не случалось застрелить подозреваемого. Некому было мне объяснить, чего ожидать, как себя вести, некому было меня успокоить, сказать, что все уладится.
Бёрн и Догерти застряли в пробке, пока везли меня в Феникс-парк, где в красивых лабораториях, в облаке тайны, работает отдел внутренних расследований, или, как его все называют, Крысиный отдел. Вел машину Бёрн – сидел за рулем ссутулившись, и я буквально могла прочесть, как в комиксе, его мысли: так я и знал, что этим кончится. Я сидела сзади, где обычно возят подозреваемых, а Догерти украдкой на меня поглядывал в зеркало заднего вида. Еще немного – и он бы, наверное, слюни пустил от радости, еще бы, самое захватывающее приключение в его жизни, вдобавок сплетни – ходкий товар, а он стал по этим меркам богачом. Ноги у меня окоченели, я продрогла до костей, точно в ледяное озеро окунулась. На каждом светофоре Бёрн глушил мотор и угрюмо ругался.