– крикнул сквозь звон посуды Джастин.
Длинный стол, накрытый плотной красной камчатной скатертью без единого пятнышка, белоснежные салфетки; свечи, перевитые плющом, язычки пламени отражаются в пузатых бокалах, подсвечивают столовое серебро, мерцают в тускнеющих окнах, словно огни святого Эльма. И эти четверо вокруг стола, на стульях с высокими спинками, неверный свет золотит лица, глазам придает глубину; Дэниэл во главе стола, на другом конце Эбби, рядом со мною Раф, Джастин напротив. Торжественность, о которой я лишь догадывалась по видео и со слов Фрэнка, вблизи оглушала. Я будто попала на банкет, или на военный совет, или играла где-нибудь в одиноком замке в русскую рулетку.
До чего же они были прекрасны! По большому счету, красивым можно назвать только Рафа, и все равно, когда я их вспоминаю, никуда не деться от этой красоты.
Джастин разложил всем по тарелкам стейк “Диана”[11], раздал (В твою честь, – сказал он мне и робко улыбнулся), Раф положил каждому жареной картошки, Дэниэл налил в разномастные бокалы красное вино.
В тот вечер мозг мой работал на износ, и алкоголя бы он не выдержал.
– Мне нельзя, – сказала я. – Антибиотики.
Впервые за вечер в разговоре всплыло ранение, пусть даже вскользь. На долю секунды – или мне почудилось? – в комнате все застыло, бутылка зависла над бокалом, руки у всех будто окаменели. Но тут же Дэниэл продолжил разливать вино – ловко плеснул мне в бокал на два пальца.
– Держи, – сказал он невозмутимо. – Один глоток не повредит. За компанию. – Передал мне бокал, наполнил свой:
– С возвращением!
Едва бокал очутился у меня в руке, в ушах взвыла беззвучная сирена: тревога! Персефона и роковые зерна граната; Никогда не бери еду у чужих; старинные предания: один глоток – и герой замурован навек в волшебных стенах, а дорога домой растворилась в тумане, развеяна ветром. И с новой силой: если это все-таки они, а вино отравлено? Господи, неужели конец? И в голове будто щелкнуло: от них всего можно ожидать. Достаточно вспомнить, как они встречали меня на крыльце, – застывшие позы, холодные внимательные глаза; эти четверо способны весь вечер вести игру и невозмутимо, расчетливо ждать нужной минуты.
Но они улыбались мне, подняв бокалы, и выбора не оставалось.
– Вот я и дома! – отозвалась я и, перегнувшись через стол с мерцающими свечами, украшенными плющом, чокнулась со всеми: с Джастином, Рафом, Эбби, Дэниэлом. Пригубила вино – теплое, пряное, с привкусом меда и летних ягод, оно согрело меня до самых кончиков пальцев; взяла вилку, нож и принялась за мясо.