Возможно, мне помогла еда – стейк был дивный, и у меня проснулся такой аппетит, точно я наверстывала упущенное, но, увы, я ни от кого не слышала, чтобы Лекси была обжорой, поэтому добавки просить не стала, – но именно тогда, за ужином, я увидела всех четверых по-настоящему; после этого впечатления обрели связность, как бусины, нанизанные на нитку, а вечер из пестрой круговерти стал всамделишным и понятным.
– У Эбби есть кукла вуду, – сказал Раф, накладывая себе картошки. – Хотели ее сжечь, как ведьму, но решили дождаться тебя, устроить голосование.
– Сжечь кого – Эбби или куклу? – спросила я.
– Обеих.
– И никакая это не кукла вуду. – Эбби шлепнула Рафа по руке. – Это поздневикторианская кукла, Лекси оценит – она не мещанка.
– Я бы на твоем месте оценивал издали, – посоветовал Джастин. – Сдается мне, в нее вселился злой дух. Куда ни пойду, она на меня смотрит.
– А ты ее положи, у нее глаза и закроются.
– Не стану я ее трогать. А вдруг укусит? И блуждать мне тогда в потемках до скончания веков, искать свою потерянную душу…
– Господи, как же я по тебе соскучилась, – сказала мне Эбби. – Не с кем было поговорить, кроме этих недоумков. Джастин, это всего-навсего пупс!
– Кукла вуду, – повторил Раф с набитым ртом. – Я серьезно. Из шкуры жертвенной козы.
– Сперва прожуй, – велела ему Эбби. И мне: – Из лайки. А голова фарфоровая. Я нашла куклу в шляпной коробке, в комнате напротив моей. Одета она в лохмотья, а я как раз скамейку для ног закончила, вот и решила ей обновить гардероб. Здесь столько лоскутков…
– А волосы… – встрял Джастин, передавая мне блюдо с овощами. – Главное – волосы. Это же кошмар!
– У нее волосы мертвеца, – объяснил мне Раф. – Если воткнуть в нее булавку, наверняка услышишь вопли с кладбища. Попробуй.
– Что я говорила! – вздохнула Эбби. – Придурки. Да, волосы у нее настоящие. С чего он взял, что они с мертвеца?
– Потому что твою куклу вуду сделали году этак в тысяча восемьсот девяностом, ну а считать я умею.
– И при чем тут кладбище? Нет здесь никакого кладбища.
– Не здесь, так где-то еще. Тронешь ее хоть пальцем – где-нибудь в могиле мертвец заворочается.
– Пока сам не избавишься от Головы, – произнесла Эбби с достоинством, – не смей ругать мою куклу.
– Сравнила! Голова – бесценный исследовательский инструмент.
– Мне Голова нравится, – встрепенулся Дэниэл. – Чем она тебе не угодила?
– Смахивает на атрибут Алистера Кроули, вот и все. Поддержи меня, Лекс.
Фрэнк и Сэм мне не рассказали – возможно, сами не заметили – главного об этой четверке: насколько они близки. Любительские видео не в силах этого передать, как не передают и красоты дома. Между ними будто искрил воздух, с каждым словом или движением натягивались тончайшие сияющие нити: Раф достает для Эбби сигареты, не успеет она оглянуться, Дэниэл подхватывает блюдо с мясом, едва Джастин вносит его в комнату, реплики нанизываются друг на друга без пауз. Так общались когда-то и мы с Робом: слаженно.