Похоже, подумала я, мне крышка. Эти четверо спелись, как лучшая в мире капелла, а моя задача – влиться в хор в разгар концерта, ни разу не сфальшивив. Кое-что можно списать на слабость, на лекарства, на последствия травмы – сейчас они рады, что я вернулась и разговариваю, а что именно говорю, неважно, – но этого хватит лишь до поры до времени, а о Голове я слышу впервые. Несмотря на бодрый настрой Фрэнка, в отделе наверняка уже делают ставки, сколько я продержусь (Сэм об этом, скорее всего, не знает, а вот Фрэнк – наверняка), и вряд ли мне дают больше трех дней. Ну и ладно, я не в обиде. Стоило бы тоже присоединиться: десять фунтов на то, что продержусь сутки.
– Выкладывайте, что нового, – сказала я. – Как дела? Кто-нибудь про меня спрашивал? А открытки передавали?
– Прислали уродский букет, – ответил Раф, – от английской кафедры. Гигантские ромашки-мутанты, да еще и крашенные в самые жуткие цвета. Завяли, туда им и дорога.
– Бренда Четыре Сиськи пыталась утешить Рафа, – криво усмехнулась Эбби. – В тяжелые времена.
– О боже! – Раф в ужасе выронил вилку и нож, закрыл лицо руками. Джастин давился со смеху. – Да, пыталась. Двое – она и ее бюст – прижали меня к стенке возле ксерокса и спросили, как я себя чувствую.
Бренда Грили, кто же еще? Вряд ли эта девушка в его вкусе. Тут засмеялась и я – они так старались меня развеселить, а Бренда, похоже, недоразумение ходячее.
– Мне кажется, он в глубине души наслаждался, – кротко вставил Джастин. – Когда он вышел, от него разило скверными духами.
– Чуть не задохнулся. Она меня пригвоздила к ксероксу…
– А на заднем плане играла тихая музыка? – спросила я.
Шутка вышла так себе, но я очень старалась, и Эбби улыбнулась мне уголком рта, а на лице Джастина изобразилось облегчение.
– Чего ты там насмотрелась в больнице? – спросил Дэниэл.
– Да еще и надышала на меня, – проскулил Раф. – Слюнями обвешала. Меня будто изнасиловал морж, вымоченный в освежителе для туалета.
– У тебя не голова, а гнездилище ужасов, – заметил Джастин.
– Предлагала угостить меня стаканчиком, поговорить! Сказала, что мне нужно раскрыться! В каком это смысле?
– Похоже, это ее тянуло раскрыться, – вставила Эбби. – Так сказать.
Раф изобразил, что вот-вот сблюет.
– Все вы тут пошляки, – поморщился Джастин.
– Но я счастливое исключение, – отозвалась я. Участвовать в беседе было все равно что пробовать на прочность темный весенний лед. – Я девушка приличная.
– Ну… – Джастин лукаво улыбнулся мне, – не скажи! Но мы тебя и такую любим. Возьми-ка еще мяса, а то ешь как воробушек. Или не нравится?