Она молчала, не сводя с него глаз, в которых опять загорелся огонёк интереса и любопытства, впрочем, не окрашенного никакими эмоциями. Пройдясь в обе стороны вдоль стола и по-прежнему глядя себе под ноги, Колыванов продолжал, отчеканивая слова и намеренно до предела насыщая речь местоимениями:
— Я рад, что ты избавляешь меня от бесплодных дискуссий. А теперь ещё два слова, и разговор будет кончен. Что будет далее и что тебя ждёт? Далее будет суд, решением которого ты будешь лишена родительских прав, так как оснований для этого предостаточно, а твоя несчастная дочь будет изъята из этого дома и отдана органу опеки и попечительства, после чего, без сомнения, её поселят в соответствующий детский приют. Это будет первый суд, на котором мы с тобой встретимся и в решении которого я уверен. Затем состоится второй суд, уже по уголовному делу, и решением этого суда ты будешь осуждена за преступления, совершённые тобою по отношению к ребёнку. Должен признаться, что обвинительный приговор в данном случае не столь очевиден и неизбежен, как мне хотелось бы, но я приложу все старания для его достижения. Наконец, мне бы очень хотелось добиться и третьего суда над тобою — в связи с преступлением в отношении мужа, которого ты, как я полагаю, умертвила, — однако этот суд уже и вовсе маловероятен, поскольку ты позаботилась о сокрытии доказательств. В любом случае главная моя цель формулируется как изъятие из твоих когтей ребёнка, изуродованного тобой физически и нравственно, — и эта цель будет достигнута очень скоро. А теперь, если тебе по-прежнему нечего сказать, я удаляюсь, и до встречи в суде.
С этими словами он решительно направился к выходу, даже не посмотрев на Лярву. Зато она неотрывно провожала его взглядом и, когда он уже взялся за ручку двери, наконец разлепила свой щелевидный рот и возвысила голос:
— На любую силу найдётся сила.
Колыванов остановился в дверях, длинно посмотрел на Лярву и хищно улыбнулся. И получил в ответ столь же хищную улыбку.
Что бы ни имела в виду Лярва своей загадочной фразой, но суд по иску прокурора против неё состоялся очень скоро и оказался быстротечным. Выступления Колыванова на судебных заседаниях были до того яркими и столь изобиловали фактами и доказательствами, подтверждаемыми и свидетельскими показаниями, что в решении суда никто не сомневался с самого начала процесса. Судья, которому в этом деле всё было ясно с первого дня слушаний, чуть не зевал во время прений и более размышлял, кажется, о собственных личных проблемах, нежели о принятии решения, совершенно очевидного для всех участников дела.