Ночь была тёмной, и лишь слабый жёлтый свет из окна освещал происходящее. Журналисты и многочисленные любопытствующие, днём раньше и днём позже кружившие вокруг её дома плотным кольцом, на ночь удалились, и спасать бедного, вечно голодного и всю жизнь несчастного пса было некому. Смертный час его пробил, и Плутон распростёр уже над ним свой саван. Громко скулящего, упирающегося лапами, трясущегося от страха Проглота Лярва вытащила твёрдою рукой из будки и поволокла за ошейник в центр двора, прямо под жёлтый луч света, льющийся из окна. Цепь, лязгая, угрюмо волочилась за ним. Здесь хозяйка остановилась и некоторое время размышляла, каким орудием утолить свою алчбу убийства и крови. Нет, она не пошла за топором, не взяла лопату, не кинулась с ножом на свою жертву — она управилась голыми руками. Взявши цепь покрепче, она начала медленно поворачиваться вокруг себя самой по часовой стрелке, увлекая обречённого пса за собою. Он скулил, упирался, вцеплялся изо всех сил когтями в землю, но вынужденно повиновался хозяйке, ибо, несмотря на его внушительные размеры и солидный вес, Лярва была всё же сильнее. Постепенно вращение её вокруг своей оси убыстрялось, и влекомый сильной рукою Проглот уже почти летал вкруг неё на цепи, подчиняясь этой пляске смерти и центробежной силе. Наконец лапы его оторвались от земли совершенно, и он действительно взлетел, поднялся ввысь, в первый и последний свой прижизненный полёт, вращаемый на натянутой цепи вокруг бешено крутившейся хозяйки. Она кружилась всё быстрее и быстрей, пёс летал вокруг неё с тихим визгом, и наконец горло самой Лярвы начало исторгать тихий, но всё более нараставший дикий и страшный визг торжества и безумия. Адская юла из человека и собаки вдруг сдвинулась с места и, по-прежнему бешено вращаясь, стала медленно перемещаться по направлению к старому тополю, близ которого когда-то сам Проглот торжествовал победу над слабейшим противником — воронами. Вот Лярва приблизилась к тополю на расстояние натянутой цепи, качнула локтями и, завершая очередное вращение вокруг себя беззащитного животного, с яростным воплем ударила всем телом пса по стволу, переломив несчастному многие рёбра. Он громко взвыл, грузно повалился наземь и, продолжая скулить, попробовал встать на лапы; не смог и упал снова. А Лярва уже повторно начинала своё страшное кружение. Неимоверная, дьявольская сила вошла в руки этой женщины. Крутнувшись волчком вокруг себя дважды, волоча за собой на цепи громко скулившую собаку, на третий круг она вновь добилась взлёта пса над землёю, и вновь раздался её бешеный, захлёбывающийся, торжествующий визг и хохот, и вновь юла качнулась в сторону и направилась теперь к стене дома. Удар телом собаки о стену оказался настолько ужасным, что разом переломил обречённому животному позвоночник и лишил его всякой подвижности. Пёс тихо скулил угасающим голосом и, терпя невыносимую боль, ронял крупные слёзы из больших, вытаращенных в ужасе, дико блестевших белками глаз, ещё способных видеть. Он ждал третьего удара, последнего и смертельного. И вот уже Лярва опять раскручивает вокруг себя обездвиженное тело животного, вот она снова отрывает его от земли, и снова раздаётся агрессивный и демонический женский визг, похожий на визг атакующей кошки. В этот раз вращающийся тандем двинулся к конуре в глубине двора, ибо Лярва решила уничтожить одним ударом как Проглота, так и многолетний дом его, бывший ему всегда защитой. И после третьего удара не стало ни конуры, ни собаки.