Почва на кладбище, каменистой структуры и желтоватокрасного цвета, более напоминала собой раскрошенную скальную породу, нежели почву в буквальном понимании этого слова. Рядом с могилою, а также вблизи многих и многих могил во все стороны не росло ни единого высокого дерева с тенью; имелись только чахлые, стелющиеся по земле берёзки и молодые сосенки, посаженные внутри некоторых могильных оград родственниками умерших. Часть городского кладбища, на которой был похоронен дед Волчары, была относительно новой его частью, и дед был едва ли не первым «постояльцем» данного сектора. Волчара определённо помнил, что в день похорон деда здесь ещё был пустырь, точнее — поросший степным разнотравьем холм поблизости от старого кладбища, и могил в то время на этом холме почти не было. С тех пор, однако, смерть потрудилась на славу и выстроила целый город из могильных ограждений и надгробных памятников — мрачный мёртвый город, раскинувшийся во все стороны, давно уже спустившийся с холма и соединившийся со старою частью кладбища. Смерть, казалось, и теперь, сию минуту присутствовала где-то здесь собственною персоной, пряталась за чьим-то надгробием и наблюдала за непрошеными гостями.
«Чёрт, почему ж у меня такое ощущение, что за нами наблюдают? — подумал Волчара, ощупывая взглядом всё более и более удалённые могилы в сторону старого кладбища. — Вот сейчас, вот только что — да я мог бы поклясться, что чья-то фигура высунулась из-за того высокого памятника и опять скрылась! Нет, надо срочно убирать голову из-под солнца.»
С этою целью, а также желая пройтись и развеяться после выпивки, он отделился от семьи и направился к рощице высоких берёз и елей, которую наконец заприметил вдали. Рощица эта находилась в старой части кладбища, где росло и много других деревьев. Для её достижения требовалось спуститься с холма по тропинке, шагая всё время в окружении могил с обеих сторон, и затем, уже спустившись, проследовать ещё мимо тридцати или сорока захоронений, всё более и более старых, неухоженных и заброшенных. Пока он спускался с холма, по инерции ускоряясь и намеренно замедляя шаг, всё его внимание было занято собственными ногами и поддержанием равновесия. Однако, когда спуск остался позади и он опять получил возможность глазеть по сторонам и присматриваться к различным памятникам, их художественному выполнению и нанесённым на них эпитафиям, недавнее чувство чьего-то присутствия снова закралось в душу Волчары. Пару раз он даже нервно оглядывался назад — до такой степени это ощущение неотрывного чужого взгляда было явственным и несомненным.