— Спиваешься ты, брат, спиваешься, сукин сын, — бормотал он вслух, дабы хоть звуком собственного голоса отгонять когтистое ощущение неодиночества и слежки. — Ну кто здесь может быть, подумай сам? В такую-то жару, в этакое пекло!
В этот момент справа из-за памятника раздался звук перестука камней, как если бы кто-то пнул камень ногою.
Волчара остановился и упёр в надгробье испуганный взгляд, ожидая сам не зная чего и боясь шелохнуться. Но вот чёрный грач выпорхнул оттуда и сел на ограду, косясь на человека круглым и равнодушным глазом. Поневоле выдохнув с облегчением, Волчара продолжил свой путь.
— Опять за бабой попёрся! — пенял он на себя, обливаясь потом и прикрывая голову рукою. — Верёвки из тебя вьёт, а ты терпишь. Из двух выходных один вот так глупо потратить! Опять не так, как хотелось, и опять из-за этой коровы!
Внимание его вдруг привлёк гигантский памятник из чёрного мрамора, достигавший в высоту почти трёх метров и окружённый низеньким ограждением из красного кирпича, по верху которого меж мраморных же колонн были натянуты чёрные цепи, отягощённые старыми венками и увитые свежим плющом. Внутри ограды были посажены и цвели очень красивые цветы, коих наименований Волчара не знал, но поневоле ими залюбовался. Затем пожелал прочесть надгробную надпись, перешагнул через цепь и вошёл внутрь ограды. Пройдя по ухоженному белому песочку и обогнув роскошную клумбу, он приблизился к затейливо выгравированной надписи и долго вчитывался в стихотворные строки. И вот в эту-то минуту, удовлетворившись прочитанным и собираясь уже возвращаться к дорожке, он вдруг с полнейшею уверенностью ощутил, вернее, даже почти услышал чьё-то присутствие совсем рядом.
«Кто-то стоит там, что ли, за памятником? — пронеслось у него в голове. — Стоит и затаился?»
Уверенность была до того полной, живой и несомненной, что секунду-другую ему было даже жутковато заглянуть за памятник, почти даже неудобным казалось предъявить прятавшемуся, что он его обнаружил. Однако, помедлив и собравшись с духом, Волчара всё же резко шагнул вперёд, вытянул шею — и заглянул.
Позади чёрной мраморной стелы никого не было.
«И всё же, чёрт, не привидение же мне мерещится! — рассердился он наконец. — Я же не спятил и не пьян. Кто-то здесь точно есть, и этот „кто-то“ следит за мной, будь я проклят! Следит — и при этом умудряется не показываться на глаза.»
Пока он отворачивался от памятника, перешагивал цепи и возвращался на дорожку, голова его была опущена книзу, и наблюдавший за ним человек, если бы таковой имелся в действительности, должен был пребывать в уверенности, что в эти секунды Волчара не может его увидеть, ибо взгляд его направлен в землю. Именно поэтому, ожидая от наблюдателя оплошности, использования момента и торопливого перемещения в пространстве, Волчара зорко и настороженно обозревал окрестности сквозь ресницы.