Вот и сейчас он умилился окружающими видами настолько, что даже принялся беззаботно мурлыкать под нос какую-то песенку и ощущал себя совершенно так же, как ощущает человек, направляющийся в выходной день на увеселительную прогулку. Между тем он уже не один раз сворачивал с большой дороги во всё мельчающие ответвления и, наконец, запрыгал по ухабистой грунтовой дороге, что поневоле заставило его сосредоточиться. Чем более приближался он к деревне, тем разительнее был контраст прежнего пути и открывавшихся впереди ландшафтов. Они приметно мрачнели. Кричащие осенние краски берёзовых рощиц постепенно сменялись угрюмыми тёмно-зелёными тонами хвойного леса, которые всё плотнее и плотнее обступали дорогу, словно исподволь угрожая и тая агрессию. Длинные ветви огромных сосен и елей, словно руки душителя, со всех сторон тянулись к путнику, и недоставало только плотной паутины между их сучьями для довершения сходства с мрачным лесом из детских сказок, лесом Бабы-яги. Впрочем, отсутствие паутины с лихвою восполнял мерзкий, сладковато-могильный запах болотной тины, с некоторых пор появившийся и с каждым пройденным километром лишь набиравший силу и удушливость. Замалея вспомнил о гнилом болоте и понял, что место назначения совсем близко.
Поворот. Ещё поворот. Вот сейчас он вынырнет из-за тёмной бегущей назад стены елей. Вот сейчас он увидит этот дом. Этот наполненный страданиями дом, о котором он столько думал.
И дом вынырнул. Но сначала вынырнул взгляд.
Это произошло внезапно, вдруг. Обогнув толстый замшелый ствол очень старой ели и подпрыгнув на кочке, Замалея успел увидеть стоявшую за стволом невысокую сухопарую женщину в мешковатой серой кофте. Он не рассмотрел весь облик и детали одежды: в его сознании отпечатался только шишкастый, нависающий лоб и буравящие из-под него зоркие, блестящие глаза- щёлочки. Этот взгляд прожёг его до самых потрохов и произвёл впечатление сверкнувшей молнии. Опешив от такой неожиданности, Замалея вывернул руль, притормозил и обернулся. Сзади никого не было. Толстый, покрытый мхом еловый ствол был, но женщины рядом с ним не было. Водитель даже привстал с кресла и вытянул шею, словно подозревая, что эта женщина могла присесть на корточки позади дерева. Но и так он никого не увидел. Пожав плечами и ощущая выступивший на спине пот от внезапности впечатления, Замалея медленно выжал газ и стал приближаться к дому, уже различимому сквозь тёмно-зелёные «руки душителей», стоявших по обочинам дороги.
Вскоре дом показался перед ним полностью. Сравнительно небольшой, приземистый, с отсыревшим крыльцом из чёрного, давно не крашенного дерева, он производил впечатление необитаемого и приглашающего проследовать мимо. Этот дом явно стоял на отшибе, так как нигде поблизости других домов видно не было, а чуть далее задней изгороди начиналась глухая стена плотного елового леса. Замалея подъехал к ограде, остановился и открыл окно, присматриваясь к дворовым постройкам. Болотные миазмы наполнили салон машины и заставили его поторопиться с действиями. Он вышел и подошёл к калитке. «Как же они тут могут жить, среди такой вони?» — подумал он с удивлением.