Наконец он дошёл до конуры и встал подле. Теперь надлежало заглянуть внутрь. Взмокший от пота, уставший от нервного напряжения, он перевёл дух, вздохнул и оглянулся на крыльцо дома. Чёрная бездонная пропасть окна угрожающе пялилась на него своим стеклянным зевом. Ему почудился чей-то пристальный взгляд из-за этого стекла, но он тотчас попытался уговорить себя успокоиться. Думая уже отвернуться от дома к конуре, он задержал взгляд на плотно закрытой двери, и ему почему-то представилось, как вот сейчас, сию минуту эта дверь распахнётся настежь и хозяйка-садистка накинется на него с ножом. «Однако, чёрт возьми, ты не был раньше таким впечатлительным, — подумал Замалея. — И трусом тоже не был! Успокойся и выкинь из головы эти страхи!» Он насильно придал своему взгляду, бывшему секунду назад робким и опасливым, сугубую смелость и беспечность, бойко оглядел ещё раз окно и дверь дома и… вдруг понял, что не хочет оборачиваться к конуре!
Именно не хочет.
И не хочет потому, что крайним боковым зрением уловил уже там какое-то медленное движение. Там, над конурой, кто-то едва заметно шевелился. Это осторожное движение было настолько несомненным, что Замалея, скосив глаза и видя его воочию, почувствовал, как волосы на его голове начинают подниматься дыбом, по спине течёт обильный пот, а ладони становятся влажными и скользкими.
Зрелище, постепенно открывавшееся его взору, наблюдалось не внутри конуры, а позади неё, и оно было столь же неожиданным, сколь и бритвенно острым по своему впечатлению. Бесшумно и очень медленно, словно некий бесплотный дух, из-за конуры и над её крышей вдруг стала подниматься… голова. Сначала показались промасленные, давно не мытые, заколотые в жирный пучок волосы, затем над конурой выдвинулся шишкастый желтоватый лоб, за ним показались те самые, уже как будто знакомые Замалее глаза-буравчики, злобно пронзавшие его до самых потрохов, и, наконец, последовал рот-щель с бескровными губами, искривлёнными не то торжествующею, не то саркастическою улыбкой. «Она что, следила за мной оттуда?» — пронеслось у него в голове. Поняв, что замечена, хозяйка уже быстро и стремительно поднялась во весь рост, вышла из-за конуры и шагнула в сторону Замалеи.
Он не знал, что сказать, и с ужасом взирал на неё, беззвучно шевеля бледными губами. Она подошла угрожающе близко, как бы с намерением пересечь границу личного пространства, окружающую человека, и тем уже наполовину победить его, лишить чувства защищённости. Подошла и некоторое время в упор смотрела ему в глаза своим бездушным, рыбьим взглядом. Наконец произнесла: