— Какая часть? — Я чуть толкнул Наталью Васильевну, которая оказалась рядом.
Наталья Васильевна быстро ответила:
— Околоток и аптека.
— А спирт в аптеке есть?
— Как не быть? Есть, конечно.
— А ну гони сюда!
Двое солдат влезли в теплушку и стали вскрывать ящики.
— Подождите, я дам сама, — что есть.
Наталья Васильевна вместе с лекпомом вскрыла ящик и вынула две небольшие бутыли спирту.
В вагон влез третий солдат. Он скользнул взглядом по всем бывшим в вагоне.
— Комиссары есть? Жиды есть?
— Да нет у нас таких. — Наталья Васильевна смотрела ему прямо в глаза. —
Вот берите спирт.
Они взяли бутыли и вышли.
Так мы попали в плен к белым.
На станции бродили отдельные группы белых солдат, иногда проходил офицер. Меня удивил жалкий вид их одежды. Некоторые офицеры были в гимнастерках из мешковины, и погоны были нарисованы карандашом.
Никто нами не интересовался.
Кроме чемоданов Михайлова и Петрова, меня беспокоило еще оружие, которое было у нас в вагоне.
Я с юных лет любил оружие. У отца был револьвер и старинные дуэльные пистолеты, шашка, шпаги, рапиры. Все это в мальчишеском возрасте доставляло много удовольствий, хотя никогда в заряженном виде оружие отец не давал. Во время Февральской революции я набрал себе много оружия, а на фронт взял с собой великолепный браунинг «московской столичной полиции». За короткое пребывание на фронте я стал собирать гранаты. У меня были и наши «бутылки» и французские «апельсины». В околотке гранаты уж никак не полагалось иметь, и необходимо было от них избавиться. Наталья Васильевна выносила их понемногу и бросала в уборную при вокзале. Взрывные капсюли я вынимал и клал в нагрудный карман гимнастерки, собираясь бросить их в какую-нибудь бочку или бассейн с водой. Но я забыл об этом и несколько дней ходил, рискуя «взорваться» при случайном ударе.
Мы решили остаться в вагоне, чтобы вечером спрятать или уничтожить бумаги, которые могли быть в чемодане Михайлова и Петрова.
Через некоторое время я увидел группу военных, человек 10, которая шла по направлению к вокзалу. Во главе шел генеральского вида человек с большой бородой. Все были без погон. Я вылез из вагона и пошел по направлению к этой группе. Когда я подходил к ним, я услышал:
— Лев Александрович! Ты как сюда попал?
Оказалось, это врачи 8-го врачебно-питательного поезда (так, кажется, он назывался) и санитарного поезда, попавшие в плен вместе со своими составами, идут, как они сказали, «представляться новому начальству». Среди них оказался и мой товарищ по медицинскому факультету, кончивший вместе со мной. К сожалению, я забыл его фамилию и буду называть его Нестеровым. Он был главным врачом санитарного поезда. Генеральского вида человек оказался инспектором Красного Креста, только вчера прибывшим в Балашов для ревизии врачебно-питательного поезда. Они предложили мне присоединиться к их группе.