Они вразнобой представились. Николай, Олег, Петр, Александр, Валерий. Тот, которому я вывихнул руку, угрюмо спросил, что с ними будет. Я пояснил, что там сейчас договариваются. Думаю, отпустим мы вас. Я протянул ножик владельцу. Николай Озеров (я хмыкнул). Из Харбина, в Париже год. Сибил принесла pâté de gibier[18]. Чтоб я так жил! Разбойников сегодня угощали agneau à l'ail[19] в соусе из томатов с артишоками. И на десерт – взбитые сливки с цукатами. Запивать недурным бургундским. Для заключенных – все очень скромно, почти аскетично.
– Ну и хули было мне руку ломать?
– Давай посмотрю. – я пересел сел рядом и взял его кулак в руки. Да и вправил его внезапно одним движением. – Это был вывих. Ну-ну… все уже. Сейчас мадам Дюбуа тебе бинтом стянет. С неделю никого не бей.
– Это ты Ахметке палец сломал?
Я пожал плечами.
– Хватал. Грубил.
Мужики под пятьдесят. Озеров моложе. Языком нулевых – экспедиторы. Геттинген сказал, что выхода нет, поедем, заберем партию вина. Не будут отдавать – заставим. Успокоил их, что все нормально, что в деревенской гостинице для них готовят комнаты, и вообще все прояснилось.
Дальше пошел обычный треп малознакомых людей. Только вот Сибил так перевязывала Петру запястье, что мне тоже захотелось чтобы она мне что-нибудь перевязала. Пришел Савва. Уселся. Налил себе виноградной.
– А я думаю, куда вы делись? Ну что мужчины, мир?
– И не хотели бы, да деваться нам некуда. – засмеялся кто-то. И мы все выпили. Потом еще. Сибил принесла большую бутыль виноградной. Я смотрел на них и думал, что вот же, эмигранты… вспомнилось:
А помнишь, в каком-то лохматом,
Давно забытом году
Мы были – такие ребята!
Не знали,
Ни про бездну, ни про войну…
Пойди все по другому – ведь перестреляли бы друг друга, запросто. Народ уже посмеивался, и наливал Сибил. Савва строго требовал прислугу не трогать, а то руки-то и заново можно поломать. Ему налили, и заверили что только с согласия дамы. И дальше пошла уже обычная русская пьянка. Где-то через час появились Геттинген с бароном. Насколько я понял, тоже уже под шафе. Угнанный мной Рено остается у Якова. Его уже вполне освоил садовник.
– А денег вы каких-нибудь за вино заплатите? – поинтересовался я.
– Месье Марсиль ждет Сергея Ивановича завтра утром в мэрии. Не выйдет у тебя, Кольцов, моим вином торговать!
– Ох, горе-то какое!
Праздник начался в три пополудни. Раздвигая толпу, на главную площадь въехала повозка с бочкой вина. На бочке сидели два одетых херувимами мальца. Николя и Бруно. С шестами, к которым были приделаны кружки. Мэр и Наташа спустились с помоста, и подошли к повозке. Николя и Бруно зачерпнули и налили им в стаканы вина. Они пригубили. У здания мэрии выстрелила старинная бронзовая пушка.