— Тут такое дело, Павел Остапович… Не знаю, как и начать… Скажите, пожалуйста, кто, кроме вас, работал над рукописью «Аритмий»?
«Кроме вас» было вставлено из деликатности. Этого требовали приличия. Все сотрудники прекрасно знали, что шеф сам ничего не пишет, но делали вид, будто ничего не знают.
— Ну, Алла Евгеньевна, — ответил шеф. — А что?
— Глава «Аритмии у лиц пожилого возраста» слово в слово совпадает с главой «Аритмии у пожилых и стариков» из монографии профессора Бурчакова, — Алекс положиил на стол перед шефом флешку. — Можете сами убедиться, я выделил совпадения красным цветом в обоих файлах.
Шеф вставил флешку в свой ноутбук и защелкал мышкой.
— Я же у Михаила Никитича ординатуру проходил, — объяснял Алекс. — Он мне, можно сказать, путевку в жизнь дал. Разумеется, я читаю все его работы, а эта монография практически стала моей настольной книгой… Я глазам своим не поверил, когда увидел вчера такое совпадение. Сначала подумал, что показалось, но когда сравнил, то все понял…
— И что вы поняли?! — вскинулся шеф.
— То, что это сделали не вы, а кто-то другой, — мягко-успокаивающе сказал Алекс.
— Ну разумеется! Я же не идиот!
— Тот, кто хотел вас скомпрометировать, — продолжал дуть в уши шефу Алекс. — Вы только представьте, Павел Остапович, какой мог выйти скандал… Рецензенты они же толком ничего не читают, особенно — ваше. Все знают, что у вас всегда все в полном ажуре. Расчет был на то, что этот плагиат останется незвмеченным…
— Не понимаю — зачем ей это понадобилось? — Павел Остапович откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок, словно надеясь прочесть там ответ на свой вопрос. — Я же ее из грязи в князи вытащил! Без меня бы она так и сидела бы в ординаторах? И вместо благодарности — такая подлость? За что?
— Алла Евгеньевна — человек сложный, — Алекс смущенно улыбнулся, давая понять, что ему неловко говорить за глаза плохое о коллегах, пусть даже и о Кочеминской. — Ей вечно кажется, будто ее обидели, обошли, обделили… Ей всегда всего мало, а на этой струнке умелые руки могут ловко сыграть. Могу предположить, что ей сделали предложение, от которого она не смогла, не захотела отказаться. Не исключено, что претендент на ваше место пообещал ей докторскую и профессорство. Я как-то слышал, как она возмущалась тем, что Чернецов пришел на кафедру позже нее и уже четвертый год как профессор…
— Да у Чернецова в мизинце больше ума, чем в ее куриной башке! — рявкнул шеф.
— Но возмущаться же это не мешает, — резонно заметил Алекс.
В общем, надул в уши шефу так, что те покраснели, словно рубины. И не только уши — лицо и лысина шефа тоже налились краской, а обычно приветливо-снисходительный взгляд стал таким, что буквально прожигал насквозь. «Уж не перегнул ли я палку? — забеспокоился Алекс. — Как бы кондратий его не хватил…».