В день перевода из реанимационного отделения в неврологическое к Алексу пришел сутулый невзрачный дядечка, по виду — бухгалтер или страховой агент, который назвался Гелием Назаровичем и сообщил, что он по доверенности «осуществляет текущее управление активами покойного Николая Савельевича». Алекс поинтересовался размером активов.
— Ну, это о-о-очень сложный вопрос, на который так сразу и не получится ответить — заюлил Гелий Назарович. — Взять, к примеру, торговый центр, который стоит столько-то и приносит столько-то арендных платежей. Но если принять в расчет все долги, которые висят на нем, а также непогашенные кредиты, то ситуация получается аховая — стоимость уходит в минус. С заправками тоже не все гладко, особенно с учетом того, что поставки топлива осуществлялись на основе личных связей вашего покойного батюшки с руководством Ангарского НПЗ.[2] Нет человека — нет и связей, а если брать топливо по обычной цене, то заправки станут работать в минус…
В Гелии Назаровиче с первого взгляда угадывался жучила-аферист. Алекс чувствовал, что Гелий Назарович снимет много пенок с отцовского бизнеса, но ничего с этим поделать не мог. В отцовских делах он не разбирался совершенно и никаких рычагов влияния на Гелия Назаровича не имел. Хорошо было бы взять этого сморчка за горло, двинуть башкой о стену, сунуть под нос заряженный ствол и рявкнуть: «Не пудри мне мозги, сука, а то я сейчас твои вышибу!». Но, к сожалению, Алекс так не умел и не имел ни ствола, ни репутации, которая делает угрозы убедительными. Осталось утешаться мыслью о том, что всего Гелий Назарович украсть не сможет, что-нибудь да останется законному наследнику.
Какой-то толк от Гелия Назаровича все же был. Он спросил, не доверит ли ему Александр Николаевич организацию похорон, на что Алекс ответил, что конечно же доверит и попросил, чтобы похороны были бы скромными, без излишеств и лишней публики. Не хотелось выбрасывать деньги на ветер и вообще не хотелось толп на собственных, как-никак, похоронах. Гелий Назарович заверил, что все будет скромно, но достойно. На том и порешили.
Домработница, у которой были ключи от двухуровневой отцовской квартиры, тоже хорошо погрела руки. На второй день пребывания в квартире, Алекс устроил великий шмон — изучил содержимое всех шкафов, ящиков, шкатулок и двух сейфов, для вскрытия которых пришлось приглашать специалистов, поскольку ключей от них найти не удалось. Нигде, в том числе и в сейфах, не было ни копейки денег, вот даже парочки сторублевок, и нигде не было никакой «ювелирки». Ладно, пускай отец и брат этим особо не увлекались и все, что имели, носили на себе. Но в то, что Светлана не имела ничего из украшений, кроме того, что было надето на ней в то злополучный вечер, совсем не верилось. А еще в ее гардеробе, размером с хорошую комнату, не висело ни одной шубы, а уж их-то у любой уважающей себя местной светской дамы было не менее двух — короткая и длинная. Домработница божилась, что она никогда не брала ничего чужого и никак не хотела отступать от этого. Хорошо еще, что банковские карты остались целы, с ними ушлая баба связываться не рискнула. В ящике письменного стола Санька Алекс нашел три карты разных банков — две золотые и одну платиновую. Спустился к банкомату, который стоял в подъезде на первом этаже и опробовал все три, набирая в качестве пин-кода 1986 (год рождения брата). Сработало. На платиновой карте лежало пятьсот восемьдесят тысяч, а на золотых — чуть больше сотни тысяч на каждой. Алексей Бушмакин мог прожить на эти деньги как минимум полтора года, не отказывая себе ни в чем в рамках своих скромных запросов. От использования своей старой банковской карточки с тридцатью тысячами кровных сбережений, Алекс благоразумно отказался. Нет уж, все нужно делать по закону. Вот через полгода он вступит в право наследования и тогда воспользуется этими деньгами, полученными от самого себя. Прикольно, однако.