Дьяченко работала в поликлинике двенадцатый год, три года из которых она провела на участке Алекса. От нее Алекс получил крайне ценную информацию — фамилии пациентов, с которыми «не стоило связываться», то есть не стоило с ними конфликтовать (себе дороже выйдет) и не стоило принимать от них презенты и, тем паче, деньги (сами дадут и сами же настучат начальству). Таких набралось две дюжины, причем, что интересно, половина нехороших пациентов жила в про̀клятом доме на Перовской улице. Кстати говоря, Софья Павловна, чуть ли не единственная из врачей поликлиники, верила в легенду и утверждала, что сама она, заходя в третий подъезд, сразу чувствовала сильную беспричинную тоску.
— Вот как будто кто-то меня ледяной рукой за сердце взял, — рассказывала она, — а как выйду — сразу отпустит.
Сам Алекс ничего такого не ощущал. Дом как дом, подъезд как подъезд, пациенты как пациенты. Однако именно в третьем подъезде про̀клятого дома Алекс нарвался на неприятность.
Все сразу пошло не так, как нужно. Вызывали в сто сорок вторую квартиру, которая находилась на последнем, двенадцатом этаже, к некоей гражданке Караваевой, двухтысячного года рождения. Повод стандартный — температура тридцать восемь градусов.
Лифт не работал. Алекс достал из кармана мобильный для того, чтобы позвонить Караваевой и узнать, стоит ли ему тащиться к ней на двенадцатый этаж пешком. Если у не обычное ОРВИ, то это будет ясно по голосу. Если ей не нужен больничный, то можно ограничиться телефонной консультацией. Впрочем, даже если и нужен, не обязательно заниматься «альпинизмом». Придет на прием, покажет паспорт и ей выпишут больничный с сегодняшнего дня. Но потом Алекс вспомнил, что в этой же квартире живет бабка Горина, входившая в перечень нехороших пациентов. Бабка и впрямь была неприятная (Алексу уже довелось у нее побывать) — цеплялась к каждому слову и пыталась качать права, напирая на свое ветеранство и вторую группу инвалидности. «Не иначе, как эта Караваева внучка Гориной или, может, жена внука», — подумал Алекс и стал подниматься по лестнице.
Дверь открыла бабка Горина и сразу же попыталась увести Алекса в свою комнату, для того, чтобы он измерил ей давление. Но Алекс твердо сказал, что он занимается только теми, на кого оформлен вызов. Нечего баловать — а то ведь начнут в подъездах караулить и умолять «зайти на минуточку». Горина насупилась и замахала рукой в сторону дальней двери.
— Тогда туда, туда ступайте, к племяннице моей, она чего-то с утра заболела, не иначе как в больницу ей нужно…
— А племянница здесь прописана? — осведомился Алекс, уже успевший усвоить, что «племянниками» и «племянницами» в Москве часто называют нелегальных квартирантов.