Но ничего не поделаешь — приходилось соглашаться с заведующей отделением, потому что начальство всегда право. Алекс на ходу выдумывал причины, побудившие его назначить именно этот препарат и всегда попадал точно в цель. Навострился уже, освоился, вошел в колею… Как-никак уже почти два года в медицине. Спасало и то, что Раиса Макаровна не отличалась ни умом, ни глубокими познаниями в медицине. Единственное, что она умела, так это работать с отчетностью. Все бумажки у нее были в ажуре и цифры в них значились самые правильные. Доктор Дьяченко объяснила Алексу, что все отчеты составляются «от балды» и не имеют ничего общего с реальностью.
— Никто там наверху не будет проверять, как была получена цифра, если эта цифра правильная, то есть такая, которую начальство может спокойно включить в свой отчет. Тут, главное, не наглеть, не рисовать очень уж замечательные цифры, потому что все идеальное вызывает недоверие. И всегда нужно показывать прогресс. Цифры этого года должны быть немножечко лучше цифр прошлого года. А сколько человек на самом деле прошло диспансеризацию или же на сколько реально выросла смертность никого не интересует. Копаются и выясняют только в том случае, когда нужно снять главного врача.
Неделя напряженного ожидания неприятностей прошла без новостей. Потянулась другая. Алекс уже привык жить под этим дамокловым мечом, притерпелся и уже не особенно расстраивался по поводу того, что снова пострадает без вины. Странно, но никто из врачей пятнадцатой больницы не позвонил в поликлинику для того, чтобы сообщить результат вскрытия Караваевой. И никакой грозной бумаги не пришло, ни из больницы, ни из окружного управления.
— Твое счастье, Сашуля, — говорила Дьяченко. — Закрутились и забыли, такое бывает. А Эльвирка с Раиской не дуры, чтобы справки наводить. Нечего будить лихо, пока оно тихо. Авось и пронесет. А ты молодец, скажу я тебе. Держишься своей версии, как молодогвардеец на допросе. Оно и правильно. Чистосердечное признание облегчает душу, но увеличивает наказание. Но только мне уж, по дружбе, на ушко шепни — что там было на самом деле?
— Я уже рассказывал! Если у тебя с памятью плохо, ноотропильчик[9] пей! — огрызался Алекс.
Сам он голову сломал, выстраивая версии произошедшего. Прикинув и так, и эдак, и всяко-разно пришел к выводу, что произошла какая-то ошибка. Караваева — не такая уж и редкая фамилия. Не Смирнова, конечно, но и не Доливо-Добровольская… Вполне может случиться так, что одна и та же скоропомощная бригада за смену побывала у двоих пациенток по фамилии Караваева — известной Алексу симулянтки и како-то реально тяжело больной девушки. При запарке карты вызовов пишутся не сразу, а когда до них дойдут руки — в машине, или на подстанции. По ошибке врач описал эту Караваеву, как ту, а ту — как эту… В результате получилась такая «катавасия». А может все было и проще — врач перепутал двух пациенток с разными фамилиями, такое же тоже может быть. И замотаться человек может, и выпить на дежурстве, и веществами какими-нибудь злоупотребить… Сдал Иванову в реанимацию как Караваеву, так и в карте вызова записал, а ведь у пациентов, находящихся в тяжелом состоянии, такие ошибки раскрываются не сразу. Лежит девчонка в полной отключке и не может сказать: «Я Иванова, а не Караваева»… Как-то так.