Ругаясь про себя самыми последними словами, Иван пошёл обратно к копошащимся бойцам. Нет, ну каков, а? Ни тебе спасибо, ни пожалуйста. Ещё и пленных ему подавай. Нет, надо обязательно доложить о нём в особый отдел. Последние слова Иван произнёс вслух, хоть и тихо, но пробегавший мимо него заряжающий их услышал…
– Радист!
На голос командира тот высунулся из брони.
– На частотах тишина?
– Да.
– Тогда бди. Может, позже в эфир выйдут и указиловку дадут. – И, чуть хмыкнув, произнёс для себя: – Если достанем.
– Ясно. – Семён сразу нырнул обратно.
Хотя командира он слышать не мог, но сомнения с Мельниковым разделял. Для остальных же связь с командованием была сродни сказке. Похоже, тот её и решил поддерживать, что называется, до последнего.
Нормального доклада от сапёра я не дождался. Понятно, что человек только что из первого в своей жизни боя. У него кровь ещё бушует в жилах. Но и предел должен быть! Так-с, а где у нас герой-разведчик? Раздражение, копившееся внутри, при виде Самойлова начало расти.
– Хм, Василий, а скажите, отчего это я не увидел в небе фейерверк?
– О, это весьма грустная и поучительная история. Вы будете от неё рыдать.
Фраза в одесском стиле меня насторожила.
– Не знаю о душевных порывах того индивида, что начал устраивать шухер посреди ночи. Может, мама его так воспитала, может, улица, но этот шлимазл чуть не обгадил нам всю малину.
– А если конкретнее? – оценив стиль и экспрессию, потребовал я.
– Тогда всё очень хреново. – Отбросив ёрничество, он перешёл на суконный язык доклада: – Моя группа выдвинулась к блиндажу номер два, подгруппы три и четыре – к двум «башням». Внезапно со стороны блиндажа номер один раздался глухой хлопок взрыва, а следом пулемётная очередь. – Скрипнув зубами, Василий с трудом удержался от мата. – Хорошо, заряд был подготовлен заранее. Да и сапёр не сплоховал, а тут же опустил «подарочек» в дымоход. Рвануло знатно, и пока внутри в себя не пришли, я добавил гранату. Дальше Нобель внутрь пару очередей дал, и на этом всё.
– Постреляли? – уточнил я у него.
– Да, – спокойно подтвердил Самойлов.
– Ладно. Не тот момент. По подгруппам что?
– А ничего. Заряд внутрь – и все дела.
– Ясненько. – Исказившая моё лицо усмешка сказала Василию всё. – Ага, белокитайцы ему привиделись. И что характерно, стоит уродец дефективный и с честными глазами врёт.
– Присматривать надо за гнидой.
– Вот и займись. А то чую, нагадит и подставит нас под молотки.
– Понял. Вон к тебе идут.
– Обиделись на меня, Вениамин Александрович? – обратился я к подходящему журналисту.
– Даже не знаю, что ответить. – Задумавшись, он машинально достал пачку папирос. – Извините.