Судя по всему, мой монолог их впечатлил. Как и прикид. Типа – господин офицер.
– Морозов Яков Иванович. Бывший командир батареи, воевал в конной артиллерии, – представился пожилой мужик.
– Терёхин Александр Александрович. Инженер-механик, – проговорил молодой.
Оба смотрят спокойно, даже с каким-то облегчением. Мысленно пожав плечами, я не стал дальше занимать себя их моральным состоянием.
– Итак, буду краток. Гаубицы, как я понимаю, исправны?
– Не совсем. – Морозов отвёл глаза.
– Так… – Начало разговора мне все меньше стало нравиться. – Зададим вопрос иначе. Сколько выстрелов вы можете гарантировать?
– Полсотни на ствол всего. Если беглый огонь, то не более тридцати, – «обрадовал» меня военный.
– А техник, я так понимаю, для возможного полевого ремонта? – И после кивка военного продолжил: – Мне требуется подготовить огневую позицию. Вы мне в этом поможете.
– А почему вы в этом уверены? – неожиданно перебил меня молодой.
– Очень просто. – Похоже, в отличие от своего «коллеги» меня он в качестве персонального Господа Бога не воспринял. Придётся развеять заблуждения. Заодно и капитану память освежить, а то вдруг он тоже позабыл Гражданскую. – Взывать к патриотизму я не буду, и вообще нести разную чушь. Со мной путешествуют два местных жителя. Всё ясно?
Мужики насупились, смотрели исподлобья. Ну, на это мне плевать.
– Да, классический кнут. Или кто-то из вас считает себя потомком шляхтичей со всеми вытекающими комплексами?
– Нет, мы русские, – возмущённо произнёс Терёхин.
Эк его, наверное, хлебнул на чужбине. Хотя… Сенкевич написал свои книги ещё в царской России, и многим (отец как-то рассказал) они были поперёк души.
– У вас семьи есть? – Вопрос щекотливый, но принципиальный. Опыт отца, который попал в такую же ситуацию, помог выбрать мне верное решение. – Их можно переправить сюда. Позже. И не удивляйтесь, не так много специалистов для 203-миллиметровых гаубиц.
– Нет у нас семей, – глухим, чуть надтреснутым голосом «успокоил» Морозов.
– Тогда приступайте.
Да, прокатилась Гражданская по всем, но особо сожалеть я не стал. Раз ушёл в «счастливую Хорватию»[13], значит, рассчитывал отсидеться на КВЖД. Как-никак островок спокойствия и благополучия был. Вот только явно забыл: не бывает ничьих дорог.
Ладно, успокоились.
– Василий, всё на тебе.
Далее начался лихорадочный процесс под названием «закопаться в землю». Постепенно разъезд стал принимать вид гарнизона «длинноносых дьяволов» в обороне времён «боксёрского восстания»[14]. Сорока, несмотря на ранение, осмотрел всё и одобрил. На предложение выслать делегата связи согласился, но идею с мотоциклистом забраковал.