– Заметил, Даниил Николаевич. Даже на стадионе сегодня было видно, как неистовствовали трибуны, когда столичная команда потерпела поражение от провинциального клуба. Честно говоря, не мальчик, скоро сорок пять, но ни разу не припомню такого накала страстей. Казалось, вот-вот и придется вмешаться полиции.
– Все верно… – кивнул князь. – Это, так сказать, визуальное следствие первой части проекта «Изгои». Та часть айсберга, что на поверхности.
* * *
Личный интерком князя ненавязчиво зажужжал.
– Извините, Евгений Константинович. Это адъютант. Должно быть что-то важное.
Даниил Николаевич поднес руку с браслетом ко рту и недовольно проворчал:
– Я же приказывал не беспокоить.
– Виноват, ваше императорское высочество, – голос адъютанта звучал негромко, но отчетливо. – Прибыл полковник Саблин. Насчет него имею особое распоряжение, докладывать немедленно.
– Как прибыл? – Великий князь недоуменно поглядел на настенные часы. Потом сверился с наручным хронометром. – Ничего не понимаю. На восемь минут раньше назначенного?.. Что за ерунда?
– Прикажете, чтобы подождал? – уточнил адъютант.
– Нет, не нужно. Пусть заходит… Невероятно. Такой педант. О его пунктуальности в штабе легенды рассказывают. Бытует даже шутка, что пока жив Саблин, куранты надо сверять по нему, а не по эталону времени. Потому что полковник точнее.
Князь, будто извиняясь перед Мирским, развел руками и выжидающе уставился на дверь.
С вошедшим в кабинет человеком Евгения Константиновича связывало шапочное знакомство. Слышали друг о друге, несколько раз виделись в штабе и не больше.
В общем, обычные взаимоотношения полевого офицера и кабинетного аналитика. Но даже это немногое вызывало взаимную симпатию. Так теоретик с уважением относится к мастеру, благодаря работе которого он имеет достаточно данных для анализа, а практик – поминает добрым словом ученого, чьи успешные разработки облегчают трудовые будни.
Высокий, сухопарый, несколько сутуловатый от долгих часов сидения, полковник Саблин располагал открытостью лица и прямотой взгляда. А что был при этом гроссмейстером многоходовых операций, так не ради личной корысти, а на благо Отечества. Костюм главный аналитик Генерального штаба носил партикулярный. И казался, скорее, преподавателем одного из высших учебных заведений, коих в столице не один десяток.
– Вы уж не гневайтесь, Даниил Николаевич, – прижал он руки к груди. – Право слово, что-то невероятное сегодня со мной происходит с самого утра. Спешу, как испорченные часы. Какая-то невероятная возбужденность. Словно вот-вот должно случиться нечто важное. Но что именно, убей бог, понятия не имею.