Теперь перейдем к шарфу. Цвет красный. Красный=рыжий? Может в сознании Шифровальщика эти цвета идентичны? Известно, что прогрессирование шизофрении приводит к искажению восприятия зрительных образов. Это тот случай? Допустим. Но есть вероятность и другого объяснения: красный шарф на обеих жертвах может говорить о ненависти Шифровальщика к данному цвету, и если так, то выбор жертв уже не случайный.
Детектив взяла ярко-оранжевую ручку и вывела:
Взаимосвязь между женщинами заключается в красном шарфе? Или есть иное объяснение? Если первая версия верна, то как он выбирал жертв? Откуда он знал, что на них будет красный шарф? Следил? Знакомы? Или наличие шарфа – это все же случайность, которая и включила механизм агрессии? Мог ли Шифровальщик совершить преступление из-за того, что увидел красный шарф?
Селиверстова открыла упаковку печенья – у нее всегда в запасе было что-нибудь сладкое, без этого она практически не могла работать. Сейчас бы парочку тех самых эклеров, но они давно были съедены, а звонить Соколову и просить привезти еще не хотела. Но мысль такая возникала. По правде говоря, это было неплохим предлогом увидеться. Немного подумав, детектив решила, что как только разберется со своими записями – позвонит. Надкусила печенье, дождалась, пока притаившиеся внутри кусочки шоколада растают на языке и вернулась к рассуждениям.
Чуть не забыла! Второе послание! Там фигурирует зеленый цвет! «Я не собирался ее убивать, но осы… Они сказали, что зеленые глаза, как у кошки заслужили вечный холод. Такие же глаза». Что это? Ненависть к еще одному цвету? А что, если речь о какой-то конкретной женщине? Рыжие волосы, зеленые глаза… Возможен ли такой вариант? И стоит ли ожидать новую жертву? И если речь об определенной женщине, то какое значение имеет красный цвет?
Звонок Бриза раздался неожиданно. Дурное предчувствие скользнуло в душу. Александра взяла телефон.
– Черт, Пуля! У нас снова труп! И на этот раз этот псих оставил сразу три подсказки!
– Это хорошо.
– Не знаю, лично я ничего не понимаю. Высылаю снимки.
Глядя на изображения, Селиверстова задавалась лишь одним вопросом: и где раньше был этот ненормальный? Столько изощренного ума и невероятных идей она давно не встречала! Крайне интересный случай, как раз как она любила. Не было, пожалуй, среди коллег или знакомых, того, кто бы не знал, что для Александры чем запутаннее дело, тем лучше. Поломать голову было ее любимым занятием.
Чувствуя невероятный прилив сил, она бросилась на кухню заваривать чай и опустошать запасы сладкого. Ближайшие часы обещали быть насыщенными. К счастью, у нее была припрятана целая плитка молочного шоколада и еще две упаковки печенья. Она прихватила сразу обе: «курабье» и овсяное, бросила на стол среди бумаг и ринулась в «бой».