Он сидел в кресле, одетый в суконный халат с темно-синим бархатным воротником и манжетами; рядом с ним стояла толстая трость с набалдашником, инкрустированным чем-то вроде ляпис-лазури. Он явно очень высокий, и мне стало бесконечно жаль его, такого беспомощного сейчас, потому что когда-то он был таким же сильным и мужественным, как и его сын. Тяжелые велюровые занавеси на окнах полуспущены, и он сидит спиной к свету, как будто хочет спрятаться и от этого слабого освещения. Толстый ковер скрадывает звук моих шагов. Мебель — большие часы из позолоченной бронзы, инкрустированное бюро, столы и стулья — все тяжелое, массивное и производит угнетающее впечатление.
Миссис Линкрофт сказала тихо, но повелительно:
— Сэр Вильям, это миссис Верлен.
— А, миссис Верлен, — речь звучала нечетко и с запинками. Возможно, из-за недавнего столкновения с сыном, подумала я. Как сильно болезнь изменила этого человека. — Пожалуйста, садитесь.
Миссис Линкрофт поставила стул прямо перед сэром Вильямом, так близко, что я поняла: зрение у него тоже ослабло. Я села, и он сказал:
— У вас высокая квалификация, миссис Верлен. Я рад. Думаю, у миссис Стейси есть некоторые способности, и хотелось бы, чтобы она их развивала. Полагаю, у вас еще не было времени…
— Нет, — ответила я, — но я говорила с юными леди.
Он кивнул:
— Когда я узнал, кто вы, то сразу же заинтересовался.
Сердце у меня застучало. Если он узнал, что я сестра Ромы, он может догадаться, зачем я приехала.
— К сожалению, никогда не имел удовольствия слушать вашего мужа, — продолжил он, — но читал о его огромном таланте.
— Он был великим музыкантом, — сказала я, пытаясь скрыть свое смущение.
— Миссис Стейси покажется вам далеко не такой талантливой.
— С ним вообще мало кто мог сравниться, — произнесла я с достоинством, а он склонил голову, отдавая краткую дань уважения Пьетро.
— Я хотел бы попросить вас время от времени играть для меня, — продолжал он, — и иногда — для гостей. Это станет частью ваших обязанностей.
— Понимаю.
— Сыграйте что-нибудь прямо сейчас.
Миссис Линкрофт неожиданно оказалась рядом со мной.
— Фортепьяно в соседней комнате, — сказала она. — Там же вы найдете и пьесу, которую сэр Вильям хочет услышать.
Миссис Линкрофт отдернула тяжелую портьеру, за которой оказалась дверь. Она открыла ее, и я последовала за ней в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, — рояль. Он был раскрыт, и на пюпитре раскрытые ноты. Комната обставлена так же, как и та, из которой я только что вышла, и в ней так же ощущалось желание владельца спрятаться от света. Я подошла к роялю и взглянула на ноты. Это была пьеса Бетховена “К Элизе” — на мой взгляд, одна из лучших на свете. Я знала наизусть каждую ноту.