Миссис Линкрофт кивнула, я села за рояль и заиграла. Я была сильно взволнована, ибо пьеса вызвала воспоминания о доме в Париже и Пьетро. О пьесе он сказал как-то: “Романтичная… колдовская, таинственная. На такой пьесе даже ты не сможешь наделать ошибок. Если хочешь убедить себя, что ты великая пианистка, играй ее.”
И я играла, боль моя утихала, и я забыла печального старика в соседней комнате и невежливого юношу, встреченного мной в конюшне. Музыка оказала свое действие. Во мне сидят два человека — музыкант и женщина. Женщина практична, несколько резка в своем восприятии мира, но это потому, что она уже испытала боль и, не желая и боясь повторения ее, подавляет свои чувства, притворяясь, будто их нет.
Но музыкант, он весь — само чувство. Играя, я воображаю, что уношусь из этого мира, что у меня особое сознание и мне свойственна тонкая проницательность, недоступная другим. Я почувствовала, как комната, столь долго печальная и темная, снова оживает, как я возвращаю ей нечто, чего она долгие годы была лишена. Конечно, это только мое воображение, но и музыка принадлежит неземному. Великие музыканты черпали свое вдохновение из божественного источника, а я хоть и не великий, но все же музыкант.
Я закончила играть, волшебство исчезло, комната вернулась в свое прежнее состояние. Я поняла, что раньше не воздавала должного пьесе, и если бы сам Маэстро преодолел свою глухоту и смог меня услышать, он был бы доволен.
Воцарилось молчание. Я сидела за роялем в ожидании. Потом, поскольку ничего не происходило, я поднялась и, отодвинув портьеру, отворила полуоткрытую дверь. Сэр Вильям полулежал, откинувшись в кресле, закрыв глаза. Миссис Линкрофт, стоявшая около него, поспешно подошла ко мне.
— Это замечательно, — прошептала она. — Он очень взволнован вашей игрой. Вы найдете дорогу обратно?
Я сказала, что найду, и ушла, недоумевая, не музыка ли подействовала на сэра Вильяма, так что он почувствовал себя плохо. Ведь миссис Линкрофт поняла, что должна остаться с ним. Каким утешением она для него является, гораздо большим, чем обычная экономка! Неудивительно, что он решил вознаградить ее, давая Алисе воспитание и образование.
Размышляя о сэре Вильяме, о миссис Линкрофт и, конечно, о Нэйпире Стейси, я заблудилась. Дом был огромен, со множеством похожих друг на друга коридоров и лестниц, и неудивительно, что я свернула не туда.
Я подошла к двери, спрашивая себя, приведет ли она меня в ту часть дома, где находилась моя комната, и открыла ее. Первое, что я заметила, — шнурок от звонка, и мне подумалось, а не позвонить ли и не спросить слугу проводить меня.