— Простите, — сказала я.
Она улыбнулась.
— Возможно, я и вас напишу когда-нибудь, миссис Верлен. Но это когда узнаю получше. Тогда посмотрим, как я вас напишу. Ну, пойдемте.
Я была очарована этой странной маленькой женщиной. Она грациозно повернулась, и из-под ее голубой юбки мелькнули черные шелковые туфельки. В ее улыбке сквозило лукавство, и я подумала, что она похожа на маленькую шаловливую девочку, а ее поведение в сочетании с морщинистым личиком волновали меня, и все же мне чудилось в ней что-то зловещее. Я спрашивала, что хочу увидеть в ее комнате и действительно ли это она написала портрет Бью, висящий над камином в его комнате.
Мы прошли наверх коридорами. Мисс Стейси взглянула на меня через плечо, как проказливый ребенок, и сказала:
— Миссис Верлен, а ведь вы заблудились, правда?
Я согласилась, но добавила, что надеюсь вернуться к себе вовремя.
— Вовремя, — прошептала она. — Возможно. Но ведь время ничему не учит, не так ли? Время, говорят, лечит, но ведь не все, что говорят, — правда, а?
Я не хотела вступать с ней в спор, поэтому согласилась. Улыбаясь, она пошла дальше.
Наконец мы пришли, и я увидела то, что она называла своими покоями, которые находились в одной из угловых башенок. Она сразу же принялась показывать свои апартаменты. В большой башне было три комнаты.
— Это круг, — обвела она рукой. — Вы можете пойти из одной комнаты в другую и вернетесь туда, откуда вышли. Разве это не оригинально, миссис Верлен? Но я хочу показать вам свою мастерскую. Знаете, она выходит на север. Освещение ведь так важно для художника. Давайте войдем, и я покажу вам некоторые свои работы.
Я вошла. Окна в комнате шире и выше, чем в других, и света поэтому больше. И хозяйка сразу утратила свою мнимую юность. Бантики, голубое платье с шелковым шарфом, шелковые туфельки не соответствовали ее морщинам и коричневым старческим пятнам на тощих, похожих на лапки, ручках. Но живости она не утратила. Комната обставлена просто: в каждом конце ее по двери, открывавшейся, как я знала, в соседние комнаты. На стенах висело несколько картин, а в углу сложенные холсты. На столе лежала палитра и стоял открытый мольберт с незаконченным портретом трех девочек, которых я сразу узнала: Эдит, Аллегры и Алисы. Она перехватила мой взгляд.
— А, — сказала она таинственно, — подойдите и посмотрите.
Я подошла поближе. Она с нетерпением наблюдала за моей реакцией. Я рассматривала портрет: Эдит с золотыми волосами, Аллегру с густыми черными локонами и Алису, гладко причесанную, с белой лентой, удерживающей ее длинные прямые светло-каштановые волосы.