– Так то ж при всех…
– Благодарствую за честь, Ваше Благородие! Пусть так и будет – но токмо когда никого иного рядом нет! А при всех – вы офицер, а я – урядник!
Из-за поворота показалась корчма, возле которой суетился народ.
– Лекарь, должно, не приехал ещё… – поджал губу казак. – Иона Митрич – он, конечно, дело своё туго ведает… Но когда прибудет ещё… Обождите покудова здесь, а я Ахмета гляну.
– Так вместе и пойдём, – пожал плечами Сиверцев. – Что я, крови, что ли, испугаюсь?
* * *
На сдвинутых вместе столах лежал раненый, около которого сейчас суетились две молодухи.
– Как он? – кивнул в ту сторону Кафтанов.
– Плох… – покачала головою одна из девиц. – Должно, долго не протянет. Рану-то мы чистой тряпицей перевязали, да вина ему поднесли… Токмо – всё едино он пока никак в себя толком-то и не придёт…
– Пётр, ты тут, что ли? – послышалось со стороны сдвинутых столов. – Сюда пойди…
Движением руки отослав молодух в сторону, урядник подошёл к раненому.
Антон последовал за ним.
Ахмет, и верно, был очень плох. Пуля попала ему чуть ниже правого плеча, и на сделанной повязке сейчас расплывалось багровое пятно.
– Ахметка, не боись! Сей час Митрич будет! Он-то тебя и обиходит! – попробовал успокоить раненого казак.
– Нет, Пётр… На сей раз не выживу. Холод в ногах чую, он вверх ползёт… А… И этот твой парень тут… Хорошо рубится, пойдёт далеко…
– Не успел я, – виновато произнёс Сиверцев.
– Да и никто б не успел… Он, почитай, что с полутора десятков шагов стрелял, как и попал-то вообще? – ответствовал раненый. – Темно ж было… Вот и я его не углядел… – он повернул голову к Кафтанову. – Смотри, Пётр… На опасное дело идёшь! Я тебе ноне не сказывал… Думал, привиделось мне всё…
– О чём ты?
– Рауф… Ты берегись его! Неладно там… Старики наши говорят, что он совсем другим стал… Не иначе, как сам Иблис за спиною у него стоит! Ты знаешь… Многие вас не любят, да… – Ахмет закашлялся. – Так вот: даже и они стали последнее время говорить, что лучше уж с белым царём, нежели с Иблисом на одной стороне стоять. А ты знаешь, просто так у нас никто ничего не говорит…
– Ничё, поправишься ты! Тогда и поговорим!
– Ты не понял… Я видел Рауфа.
– Когда?!
– Семь дён назад. Он… Он и всам деле другой… Чёрный… Я не подошёл к нему. Ты знаешь, меня трудно напугать. Но даже и я не смог… – раненый замолчал и закрыл глаза.
Более он так ничего и не сказал, забылся…
А приехавший вскоре доктор только руками развёл.
– Ин, Степаныч, я всё же не Господь наш вседержитель! Чудес сотворять не обучен… Как он и до сей-то поры дожил…
Дожил…