— Клеткой пугать вздумал?! — зло прищурилась сестрица. — Хрен ты угадал! Думаешь, для меня хоть что-то изменится?!
— А разве нет?
— Размер клетки значения не имеет!
— Уверена? Я бы так не сказал…
Это она такая смелая, потому что не сидела, как я, в закупоренной наглухо коробке корабля целую неделю. На самом деле год, но это уже детали. Всё, что выпало на её долю — несколько часов, пока отец не осознал, что иного выхода, кроме погружения в анабиоз, нет. Это с её же слов, если что. Так что клаустрофобией сестрица обзавестись попросту не успела.
— Уверена! — тем не менее, набычилась Машка. — Клетка она клетка и есть, по определению.
— Не скажи…
— Да хоть золотая, она всё равно клетка!
— Ладно, так и запишем: против длительного пребывания в одиночной камере типа «карцер» фигурант не возражает… Кумо, передай Владу, чтобы озаботился оборудованием соответствующего помещения.
— Принято, капитан Заварзин.
Каюсь, я умышленно общался с мини-гексом голосом, да ещё и аудиосистему «нейра» не отключил. Хотел, чтобы Машка услышала и осознала. Но та снова изрядно меня удивила:
— Да скорей бы уже! Это хотя бы не так обидно!!!
— Чего?!
— Давай, запри сестру в камере! Чего ещё от тебя ожидать?!
— Да я не об этом… как ты сказала? Обидно?..
Да-да, именно это слово меня почему-то царапнуло сильнее всего. Наверное, я на подсознательном уровне уловил его важность. Похоже на объяснение Машкиного дурацкого поведения. Обида. Первопричина, так сказать. Теперь бы подробности не помешали.
— Э-э-э… — растерялась сестрица.
— Так, Маш, успокойся, сосредоточься, и постарайся сформулировать мысль чётче. Почему обидно? И что именно? Дать тридцать секунд на размышления?
— Да пошёл ты, доктор Заварзин! — огрызнулась Машка, но без былого огонька.
Задумалась, что ли? А ведь точно!.. Что-то сейчас будет, ей-ей…
—//-
Несмотря на Машкин решительный вид, ожидание несколько затянулось, и я в конце концов не выдержал:
— Ну, колись уже!
— Отвали, — вдруг всхлипнула сестрица.
Упс… это чего она? Глаза-то на мокром месте!
— Маш… ты родителей вспомнила, что ли?
— Да! — рявкнула та. — Вспомнила! Маму… и отца, чтоб ему!
— Тэ-эк-с… ну-ка, замри… поймай настрой… что-то с отцом? Он чем-то тебе насолил?
— А сам-то как думаешь?! — огрызнулась Машка. — Хотя куда тебе… ты же парень… мужчина! Тебе все дороги открыты! Не то, что нам, бесполезному бабью… знаешь, кому я завидовала? По-настоящему завидовала? Тётке Нике! Вот это жизнь! Никому ничего не должна, делает ровно то, что сама хочет… чего ухмыляешься?!
— Да вот поражаюсь, какая у меня сестра, оказывается, наивная… тётка Ника, и вдруг делает, что хочет! Знаешь, в чём твое основное заблуждение? Она делает не то, что хочет, а то, что ей позволяют. Единственная её свобода заключается в выборе из ограниченного списка. И список этот, что характерно, ей доступен исключительно в силу финансовой независимости. Но даже при таких делах она считается парией, почти отверженной. А уж дюзнутой так сто процентов.