— Я ведь никогда тебе не перечила. Сам знаешь, какая я была, и разве когда бывало что меж нами…
— Я и не говорю, что меж нами тоже бывало, — весело и дружелюбно возразил Мате. — Если и бывало, то сюда не относится, то мы давно меж собою решили… А хочу я наконец о том потолковать, что между вами двумя происходит. Так не может, не должно продолжаться. Думал я, вы сами как-нибудь договоритесь, потому и молчал, ждал, надеялся все. Да вижу — не получается оно как-то. Что делать? Вот и приходится мне вмешиваться в ваши женские дела — видят бог и люди, не по душе мне это, да надо. Что ж, с божьей помощью разберемся и в этих делах, полюбовно и дружно.
Он смерил взглядом жену и невестку. Стоят они перед ним, как обвиняемые, отвернулись друг от друга. У Барицы все так и кипит внутри, щеки пылают оттого, что пришлось ей унизиться первой. Горит в глазах у нее странный огонек решимости — не унижаться больше. Мате посмотрел на нее и улыбнулся при мысли, что собирается установить любовь и согласие между этими двумя женщинами. Словно сомнение взяло его — чем-то кончится разговор?
— Вы друг от друга зависите, целый день в доме, в ваших руках — все, что накоплено да нажито. Хорошенько поразмыслите — как управлять хозяйством, коли будете грызться между собой? Как расти, как процветать дому, если вы, чье дело управлять им, не будете жить дружно, в любви? Эдак все прахом пойдет, что мы потом нашим в поле заработали. Только ведь ни Иван, ни я не позволим пускать на ветер нажитое тяжким трудом. Ни за что! Лучше передать дом в другие руки, чем видеть такой разброд. Думаете, не можем мы этого сделать? — Мате строго глянул на Еру, которая открыла было рот перебить его, да смолчала, ошеломленная такой угрозой. — Некрасиво выйдет, если придется звать в хозяйки чужую женщину в дом, где есть две хозяйки; но лучше пускай люди смеются, чем нам смотреть, как гибнет хозяйство. А думали ли когда-нибудь вы, свекровь с невесткой: какой пример подаете невинным деткам? Они с малых лет смотрят на вас, все запоминают, что вы делаете, что говорите; чему же им от вас научиться? И что будет, когда они вырастут и надо будет им уживаться под одной крышей, уступая друг дружке, коли душа-то их будет отравлена вашей ненавистью, вашими сварами да спорами? Неужто их-то не пожалеете, коли ничто другое вас не трогает?
Ера завздыхала. Слова о детях задели ее за сердце. И невестка опустила голову, бурно дыша. И когда подняла глаза на свекра — сверкнули в них слезы благодарности. По этим словам, по выражению его лица вдруг поняла она всю любовь свекра к ее детям; а она-то думала, что он их и не замечает!