или что-то в этом роде, то я такого установления боюсь. Если в этих Задругах нет деятельных, самоотверженных руководителей, то все они плохо кончат. Вино выпьют или просто разольют, и конец Задруге. Так что не удивляйся, что я не лечу на этот огонек. У меня начато достаточно своих дел, которые я должен вести осмотрительно, с энергией и упорством. От них зависит существование мое и моей семьи. Я не имею права забрасывать эти дела ради неверных, но проверенных экспериментов. Этак и без гроша остаться можно — что тогда будет с моим семейством, которое, слава богу, регулярно разрастается и требует чем дальше, тем больше хлеба?
— Стало быть, по-твоему, каждый за себя? — воскликнул Нико.
— Думаю, это — самая верная, если не единственная гарантия прогресса. Усилится, окрепнет отдельный человек — укрепится и общество. Как наберется побольше нас, самостоятельных, зажиточных, легко станет заводить кредитные и промысловые объединения. Дух предприимчивости возникнет сам собой, по необходимости. Кто тебе сегодня всадит свои гроши в неверное предприятие, когда он спокойно может жить с тучных процентов? Ни в Чехии, ни в Германии тоже не было бы таких объединений, если б тамошние богачи могли извлекать такую прибыль, как наши…
— Я того же мнения, — вмешался шьор Илия. — Мы еще не созрели. Народ надо поднимать духовно: пускай сохраняет свою чистоту и закаляется для борьбы.
Зандоме опять усмехнулся.
— В вашу великую и славную борьбу я тоже не верю, — сказал он в обычной для себя насмешливой манере. — Нам и для нее не хватит упорства. Движение иллирийцев было отлично подготовлено, им отлично руководили — и что же последовало? Всегда после великих порывов и подъемов является долгий, бесконечный период усталости, и все замирает. Замирание это поглощает все, чего добились во время подъема! Но оставим крупные движения, давайте рассуждать о наших малых, местных. Мы и до них-то еще не доросли. Как выборы — невероятное оживление, шум, крик, все к чему-то готовятся — а чем кончается? Обещаниями, цитатами из речей, и все опять замирает. Нет, с таким человеческим материалом нельзя идти в бой! Я, по крайней мере, отказываюсь. Не люблю браться за дело, которое неизбежно кончится конфузом.
— Значит, нам и дальше так прозябать? — вскричал Нико.
Он видит, что Зандоме во многом прав; он согласен, что трудно, очень трудно сделать первый решительный шаг — и сознание этого точит его, вызывает негодование. Все его существо восстает против того, чтобы сложить оружие, не начав борьбы. Значит, все его прекрасные замыслы — не более чем туман и дым? Что ни задумает, все как-то выходит наоборот… В личной жизни он стоит перед банкротством: уже теперь он ясно видит, что в будущей семье ждут его одни разочарования, разлад и неприятности. Хотел компенсировать утрату личного счастья общественными делами, в них думал найти удовлетворение, готовился распространять идеи добра и гражданской доблести — теперь и это рухнуло! Ах, какое пустое, тоскливое будущее перед ним! Не на чем взору отдохнуть… Полное крушение!