Мате смотрит на младшую дочь нежнее, чем на степенную Матию. Взгляды Катицы, незрелые, не установившиеся, он принимает со снисходительной усмешкой. И ни в голосе, ни в глазах его нет и намека на строгость, когда он обращается к ней. Только на наряды ее, на переднички, на кудряшки надо лбом поглядывает он недоверчиво, с пренебрежением крестьянина.
После ужина все остались за столом. Барица торопится убрать посуду, чтоб поскорей занять место в этом семейном кругу, возглавляемом Мате. А он раскурил свою короткую люльку и удобно откинулся на полукруглую спинку трехногого кресла, которым пользуются только в торжественных случаях.
— Ну, а теперь рассказывайте, дети! — весело потребовал он. — Как вы там живете…
— Я — очень хорошо, батя, — отвечает Катица. — Работы мало, и за полтора года справила себе два платья. Одно завтра увидите. Я его в первый раз на троицу надевала… Смялось, поди, надо будет прогладить. Вокруг шеи белые кружева — мне очень к лицу. А этот крестик мне хозяйка подарила, на рождество…
Катица вытащила золотой — а может, только позолоченный, — крестик на черном шнурочке. Открылась ее юная шейка, прелестная, округлая, с нежной сетью голубоватых жилок. Ера заметила кружева на вороте нижней рубашки — ахнула, глаза у нее загорелись, и она жесткими, негнущимися пальцами раздвинула ворот платья, разглядывая тонкую ткань.
— В мое время такого не носили, — любуясь, произнесла она. — Красиво одеваешься…
— У меня таких еще две рубашки да два корсажа, — похвасталась дочь, покраснев от гордости. — А еще вот — перстенек!
Она подняла к свету руку, пошевелила пальцами, и камушек на колечке заиграл всеми цветами радуги.
— Да это брильянт! — в восторге воскликнула мать.
— Лежал рядом с брильянтом, — насмешливо бросила Матия.
Ей уже надоело сестрино хвастовство. Такое смелое приобщение сестры к барской жизни рождало у Матии тягостное чувство приниженности.
— Ну и что ж, — возразила Катица. — Главное — красиво. Правда, красиво, мама? — И она снова поиграла пальцами, чтобы камушек засверкал разноцветными огнями.
— Блестит, как перстень преподобного шьора курата, когда он служит мессу в праздники. Красивый камень, смотреть радостно.
— И почти все это — подарки, — гордо объявила Катица, тряхнув головкой. — К нам много гостей ходит, и каждый на прощанье мне — подарочек…
— А что ты, Матия? — повернулась мать к старшей.
— А я денежки на наряды не выбрасываю, — тоном превосходства, не без намека, ответила та. — Есть у меня кое-какая одежда, а стеклышки я на себя не навешиваю. Мои деньги хозяин в банк откладывает. Пригодятся…