Водитель бронетранспортера Валентин Соболев демобилизовался в декабре. Служил он в маленьком деревянном городишке на берегу студеного моря. Родители ждали его в Смоленске в собственном доме с садом, огородом и оранжереей.
На дорогу отец отвалил Валентину двести рублей. Расщедрился старик.
«Одних цветов, — сообщал он в письме, — продал в ноябре на полторы тыщи. Подходит очередь на «Жигули». Сад, огород, постояльцы — помощь нужна, сынок. Да еще работенка, чтоб не придирались, сам знаешь…»
Когда за спиной Соболева захлопнулись ворота военного городка, появилось такое настроение, будто жизнь начиналась заново.
В плацкартном вагоне было пусто. Дожидаясь обеденного часа, Соболев равнодушно смотрел на безжизненные декабрьские пейзажи, неторопливо разворачивавшиеся за окном, и мечтал о том, как приедет он в Смоленск, сядет за руль новенького «жигуленка», посадит рядом «маруську» и…
На станции Надвоицы в вагон вошли две румяные от мороза девушки. Одной из них, веснушчатой и рыжей, можно было дать лет двадцать. Другая, черненькая, худенькая, выглядела совсем юной. Сметливым взглядом Соболев определил, что рыжая уже успела кое-что повидать в своей жизни и что черненькая во всем подражает ей, перенимает, так сказать, жизненный опыт.
— Валентин, — без церемоний представился Соболев, подавая девушкам руку. — Уволен в бессрочный запас согласно закону о воинской обязанности.
Девушки переглянулись и сообщили, что они возвращаются в Петрозаводск после студенческой практики в больнице какого-то забытого богом карельского села.
— А что, девчонки, — предложил Соболев, — не выпить ли нам за окончание моей службы и вашей практики?
Черненькая вопросительно посмотрела на рыжую. Та опустила бесцветные ресницы, что, вероятно, означало согласие. Соболев сгонял в вагон-ресторан, принес бутылку коньяку и три шоколадных батончика.
— Выпьем и поговорим трезво! — провозгласил он. — Как говорится — будем?..
Пили за бронетанковые войска, за медицину, за любовь, за все хорошее…
— Ой, а я уже пьяная, — пожаловалась черненькая и тут же отключилась, уснула, свернувшись калачиком на нижней полке.
Соболев откровенно посмотрел в зеленые с желтыми крапинками глаза рыжей. Она не отвела нарочито-наивного, допускающего все взгляда. Соболев выглянул из купе — вагон был пуст — и, подхватив рыжую под локти, почти понес ее в тамбур.