— Погодка будь здоров, — согласился со мной Сашка, впустив меня в просторную прихожую, заставленную вешалками для одежды и тумбами для обуви. — Раздевайся. Снимай свои бахилы. Вот тебе шлепанцы.
Переобувшись, я прошел в комнату и, сказать откровенно, оробел. Ни разу в жизни не приходилось мне бывать в таком богато обставленном доме. Сверкали полированные поверхности сервантов и шифоньеров, фиолетовые искры вспыхивали и гасли в граненых стеклышках хрустально позванивающей люстры, мохнатые тяжелые ковры висели на стенах и покрывали полы…
В большой комнате был накрыт стол. Глаза разбежались от обилия закусок: маслянисто отблескивали сочные ломти свежей красной рыбы, нежно розовели блины нарезанной ветчины, отороченные белыми каемками сала, аппетитно пахли кружочки твердой копченой колбасы, искорки пробегали по красной икре, щедро наваленной в объемистое блюдо…
Сашка, подмигнув заговорщически, предложил мне пропустить по рюмашке. Для «сугреву», как выразился он. Мне показалось, что тут что-то не то. Никого из гостей еще нет, а мы уж начнем «согреваться». И вообще, как получилось, что я, несмотря на все мои оттяжки, все-таки явился первым? Но я тут же одернул себя: пришел в гости и подозреваешь хозяина в недобрых намерениях — нехорошо. Я шагнул к столу.
— Не здесь, — остановил меня Сашка. — Не стоит портить стол.
Он завел меня в кухню, обставленную белой мебелью и окном смотревшую в палисадник. Там выл сырой ветер и ветки скреблись о стекла.
На столе стояли два стакана, бутылка водки, блюдо с кусками торта и ваза с крупными румяными яблоками. Никогда в жизни я не пробовал яблок. В Ладве сады не водились, а в магазины яблок не завозили.
— Потом попробуешь, — пообещал Сашка, выслушав мое признание, и налил в стаканы водки. Затем наклонился под стол, поискал свободной рукой и достал тарелку с нарезанными солеными огурцами.
— За все хорошее, — предложил он, и мне почудилось, что в голос его вплелась неискренняя нота. Опять мнительность. Не на шутку на себя обозлившись, я плеснул водку в рот и чуть не задохнулся. Ох и противная же штука.
— Огурец бери, — предложил Сашка, отодвигая блюдо с кусками торта и вазу с яблоками. — Лутчая закусь — соленый огурчик, особливо ежели он тугой и хрусткий.
Сашка явно повторял чьи-то слова, и это не понравилось мне. Опять показалось, что он зря зазвал меня к себе…
— …Мой папаша говорит: бьют не за то, что пьют, а за то, что не умеют пить, — поделилась за занавеской житейской мудростью Татьяна.
— Хорошо, как отец есть, — возразила Нина. — А наш отца и не видел так. Родился, когда отец уже полгода провоевал. Маленький, бывало, расплачется, раскапризничается — отца кличет. Мама сунет ему лишнюю корку хлеба — успокоится.