– Что ты, деточка! Конечно хочу, да ты не спрашиваешь. Маленькая была, мы с тобой по полю ходили, я тебе все травки показывала: кукушкин горицвет, таволгу, валериану цветущую. Помнишь? – бабушка берет меня за руку, ее ладонь теплая и уютная. – Пойдем, посмотрим, что тебе еще не поздно набрать. Вот полынь: горькая серебристая и обыкновенная вдовья. Скрутим вместе – будешь зажигать дома, особенно, если заболеет кто или поругается. Она очистит и от заразы всякой, и от мыслей тяжелых.
Корзинка заполняется аккуратно срезанными серпом верхушками полыни. Туда же идут белый и розовый тысячелистник, пижма, клевер. Еще есть немного пустырника, душицы и мяты луговой. Бабушка считает, что жизнь в городе слишком напряженная и нужно просить травы успокоить тело и дух:
– В спокойствии больше правильных поступков и здоровья.
– Бабушка Лида, я тебя так люблю. Я с тобой чувствую, что живу по-настоящему.
– Ты всегда живешь по-настоящему, просто слишком быстро. Ты вдыхаешь, вдыхаешь, вдыхаешь, а выпустить воздух забываешь. Дыши лесом, дыши травами в поле и выдыхай.
Я чувствую, как впускаю в себя аромат этого устойчивого, как будто связанного любимыми руками, момента. И выдыхаю всю накопившуюся пустую беготню и тревогу. Ветерок в поле подхватывает их и несет над цветущими травами. Вся эта суета становится жужжанием пчел и порханием мотыльков.
– Давай еще соберем тебе зверобой. Вот он – желтый. Тут целая полянка. Его очень моя прабабка, Вера Васильевна, любила. Знала слова особенные и сочетания с другими травками. Получался у нее сильный настой для бодрости духа. Она вообще очень много знала. Да времена достались страшные и люди неблагодарные.
Даже здесь, во сне, видно, что от воспоминаний на лицо бабушки легла тень.
– Вот ты говоришь, почему я тебя не учу травки различать… Да видишь, во все времена приносило это знание много несчастья. Вроде бы в войну без супа с крапивой и лебедой, да без прикладывания к ранам мха с тысячелистником еще поболее людей погибло бы. Но и тогда косились, шептались: «Странные вещи, ты, Лида, говоришь».
А сколько женщин в роду нашем учились прятать под платок переданные от бабуль слова – вместе со своей красотой особенной и умением видеть невидимое… Сколько из них ушли жить на край деревни, а кто и в лес, подальше от чужих глаз и злых языков. А сколько прикидывались обычными, да так хорошо, что сами все позабыли. А ведь были и те, кого палками за это знание, да вилами…
И мне видится во сне, что на этом лугу стоят и другие корзины с ароматными травами, и много вокруг женских фигур. У каждой свой серп в руках, и собирают они, каждая, свою особенную травку. Иногда переговариваются, иногда запевают песню, иногда перешептываются с кем-то невидимым.