— Он не мог уйти, — ответил Лависсер.
— Ушел! — стоял на своем Баркер.
Шарп представил, как гвардеец смотрит на стеклянную дверь, решая, что только она и может объяснить необъяснимое исчезновение пленника.
— Посмотри снаружи. И будь осторожен.
Заговорила француженка. Потом снова Лависсер — уже на датском. Пауза. И затем крик, переходящий в мучительный стон от боли, — наверняка Сковгаарда. Астрид охнула. Шарп резко обернулся и жестом призвал ее к молчанию.
Сковгаард снова вскрикнул. Так кричат, непроизвольно, сами того не желая, раненные на поле боя.
— Оставайтесь здесь, — прошептал Шарп и толкнул дверь.
Баркер уже вышел в сад, так что у него оставалось три выстрела на четыре цели. Как там назвал его Бэрд? Тагом? Головорезом? Он и был головорезом. И, черт возьми, хорошим головорезом. Пройдя по коридору, стрелок увидел, что дверь кабинета приоткрыта. Петли скрипели, поэтому он не решился открыть ее пошире. Щель позволяла видеть лишь привязанного к стулу торговца. На столе стоял фонарь, и в его свете Шарп заметил, что ночная рубашка датчанина перепачкана кровью. Какой-то человек шагнул к несчастному и заставил его открыть рот. В руке у него были клещи. Похоже, ночные гости пытались развязать Сковгаарду язык.
На помощь первому пришел второй. Датчанин стиснул челюсти, и второй воспользовался ножом. Снова заговорила женщина. Сковгаард покачал головой, и первый сунул ему в рот клещи. Датчанин застонал, но второй ударил его по голове. Торговец застонал, и первый ухватил клещами его зуб.
Шарп выстрелил в человека с клещами.
Чудо-пистолет бил точно. Шарп ожидал сильной отдачи, а потому взял чуть ниже, но великолепно сбалансированное оружие едва дрогнуло, выбросив клуб серого дыма. Пуля угодила в шею, и на письменный стол брызнула струя крови. Шарп отбросил первый пистолет, выхватил из-за пояса второй и распахнул дверь. Тот, что держал Сковгаарда, среагировал с невероятной быстротой и уже поднял пистолет, вынудив Шарпа, приготовившегося стрелять в Лависсера, сменить цель. Дым в комнате сгустился, скрывая остальных, но лейтенант уже держал третий пистолет и целился в гвардейца, который, схватив за локоть француженку, увлекал ее к открытому окну. Шарп выстрелил. Отдача была такая, как будто его лягнул по руке мул, а шуму, словно от небольшой пушки. За дымом с треском обрушилось стекло.
Кто-то вскрикнул от боли, и в следующее мгновение Лависсер и женщина растворились в ночи. В клубах плавающего по комнате дыма стрелок подбежал к Сковгаарду. Датчанин, по подбородку которого стекала кровь, смотрел на своего спасителя вытаращенными глазами. Шарп пригнулся, не желая подставляться под пули из сада. Тот, которого он подстрелил вторым, лежал, еще подергиваясь, у стены. Его пистолет валялся на полу. Шарп подобрал оружие и, схватив фонарь, сунул его в камин. Комната погрузилась в темноту.