— Знаете, чем занимается ваш отец?
Она кивнула:
— Я помогала ему в последние годы. После смерти матери. Он переписывается, лейтенант, вот и все.
— С людьми в Европе и Британии.
— Да. — Она смотрела на далекие корабли. — Отец ведет дела по всей Балтике и с германскими государствами, так что у него много адресатов. Если французская артиллерийская колонна проходит через Магдебург, он узнает об этом в течение недели.
— И сообщает британцам?
— Да.
— Опасная работа.
— Не очень. У них свой секрет. Я потому и стала помогать отцу, что у него ослабло зрение. Ему присылают газеты. Французы пропускают газеты в Данию, особенно если газеты парижские и в них нет ничего, кроме восхвалений императору, но если открыть газету и приложить к окну, то можно увидеть сотни едва заметных точек. Отправитель отмечает булавкой нужные буквы, я их записываю, и получается сообщение. — Она пожала плечами. — Ничего опасного.
— Но теперь французы знают, чем он занимается. Им нужно знать, кто ему пишет, кто отсылает эти тайные сообщения. Они сделают все, чтобы ваш отец назвал им имена. Так что теперь это опасно.
Некоторое время Астрид молчала, глядя на бухту, по которой медленно ползла канонерка. Устье бухты перегораживал бон из связанных цепью бревен, но его оттащили в сторону, чтобы освободить проход. Ветер дул в лицо канонерке, поэтому парус свернули, а вся работа по выходу из устья свалилась на десяток гребцов, орудовавших длинными веслами. На корме корабля стояли два длинноствольных орудия. Похоже, двадцатичетырехфунтовики, подумал Шарп. Такие бьют далеко и сильно. У дальней пристани, где разгружали порох и ядра, стояло еще с десяток таких же канонерок.
— После ухода французов я думала, что опасность миновала… — Астрид вздохнула. — Что ж, по крайней мере будет не так скучно.
— А разве жизнь скучна?
Она улыбнулась:
— Я хожу в церковь, веду счета, присматриваю за отцом. По-вашему, это не скучно?
— Я тоже живу скучно, — признался Шарп, вспомнив свою работу на складе.
— Вы? — Она покачала головой, а в глазах ее вспыхнули веселые искорки. — Вы солдат! Вы лазаете по дымоходам и убиваете людей! Разве это не интересно?
Шарп пожал плечами. Гребцы, раздевшись по пояс, усердно налегали на весла, но канонерка все равно едва ползла. Движению ее мешало течение, но гребцы не сдавались, как будто именно от их усилий зависела победа над Британией.
— Мне тридцать. Я в армии уже четырнадцать лет. До нее я был ребенком. Никем.
— Так не бывает, — запротестовала Астрид.
— Я был никем! — сердито повторил Шарп. — Родился никем, рос никем и должен был стать никем. Но у меня обнаружился талант. Я умею убивать.