— Какие пожарные бригады? — усмехнулся Лависсер. — На весь город у нас семь насосов.
— Семь? Всего лишь семь? — встревожился Пейман.
— Два находятся в починке.
— Семи недостаточно!
— Предлагаю поджечь флот, — сказал майор. — Они уйдут, как только увидят, что того, за чем они пришли, больше нет.
— Наша задача, — заявил Пейман, — оберегать флот. Да, мы сожжем его при необходимости, но только в самом крайнем случае.
Он вздохнул и жестом подозвал писаря для составления ответа на требование британцев.
— «Милостивые господа, — продиктовал генерал и сделал паузу. — Мы по-прежнему убеждены, что наш флот, наше неоспоримое достояние, пребывает в такой же безопасности в руках Его Величества короля Дании, как пребывал бы и в руках Его Величества короля Англии». — Генерал снова остановился. Получилось неплохо. Может быть, стоит упомянуть о возможной бомбардировке города? Или хотя бы попытаться усовестить британцев? — «Наш повелитель никогда не помышлял о враждебных действиях против вашего властителя, и если вы настолько жестоки, что предпримете бомбардировку города, ничем не заслужившего такого отношения, то ему ничего не остается, кроме как покориться судьбе». — Он помолчал, наблюдая за тем, как писарь водит пером по бумаге. — Нет, они не станут обстреливать город. Не станут.
— Не станут, — согласился один из адъютантов.
— Это было бы варварством, — поддержал его другой.
— Уверен, они ограничатся осадой, — успокоил себя Пейман.
Такой вариант никак не устраивал бы Чейза и его людей, поскольку им пришлось бы отсиживаться до капитуляции Копенгагена, и даже самый заядлый оптимист не поверил бы в то, что им удастся продержаться недели и даже, может быть, месяцы в осажденном городе. Капитан рискнул предпринять вылазку, исходя из предположения, что город сдастся после первых же залпов мортир.
— Имейте в виду, — сказал он утром, — что мы можем прожить здесь не один месяц. В кладовых полно солонины. Есть несколько бочек воды. Она чуть попахивает, но, по крайней мере, не хуже того, что мы обычно пьем.
С рассветом стало ясно, что они попали на борт самого крупного корабля во всем датском флоте, девяностошестипушечного «Кристиана VII».
— Почти новенький и построен отлично, — расхваливал судно Чейз. — Все хорошо!
Вооружение, правда, сняли, боеприпасы унесли, зато на палубах разложили связки горючих материалов, запальные шнуры от которых вели к полубаку. Датчан на корабле не осталось, но после полудня, когда половина британцев прилегли поспать, с верхней палубы долетели шаги. Люди схватились за оружие; Чейз приложил палец к губам.