Шарп кивнул:
— Да, он, верно, беспокоится.
— Надо же сказать, что мы тут задерживаемся, — продолжал матрос. — Кто пойдет — не важно, сэр, но капитан должен знать, что у нас тут происходит.
— Знал бы, я бы вам сам сказал.
— Думаю, сэр, подождем, пока наши начнут палить, и двинем. Когда с неба бомбы падают, тут уж никто по сторонам не смотрит.
За окном хромой уборщик сметал мусор к тачке.
— Сейчас все зависит от датчан, — сказал Шарп. — От того, что они станут делать. Сдадутся или нет.
— Надо подбросить побольше бомб, — рассудил Хоппер. — Что толку дразнить? Прищемить как следует, вот и все дела.
— Если они сдадутся, то и проблем никаких нет. Передадим мистера Сковгаарда британскому врачу, и все. А вот если не сдадутся… — Он не закончил, потому что плохо представлял, что будет в этом случае.
— Так и будем бегать от этого капитана Лавасёра?
Шарп кивнул:
— Думаю, здесь мы в безопасности.
— Ладно. Так, значит, сэр, как стемнеет и наши начнут колотить, я проберусь на корабль.
— Хорошо. Скажи капитану, что я останусь здесь, с мистером Сковгаардом. — Никакого другого плана у Шарпа не было. Он понимал, что должен выследить Лависсера, но сейчас на первое место вышла другая задача: охранять Оле Сковгаарда. — А потом, когда все кончится, мы втроем, ты, Коултер и я, раскопаем тот дом. Там должны быть деньги в подвале. Золото. Сорок три тысячи гиней.
— Сорок три тысячи?
— Ну, может, кроме пары пригоршней.
Хоппер присвистнул:
— А капитан Лавасёр сам в пепел не залезет?
— Нет, пока там слишком горячо.
— Тогда будем молиться, чтобы они поскорей сдались. — Хоппер выглянул в окошко. — Вы только посмотрите, сэр, на этого придурка! Подметает город! А вам, сэр, надо бы вздремнуть — вид у вас хуже некуда. — Он недовольно обвел взглядом комнатушку. — Тут и койку-то некуда поставить. Вы бы, сэр, шли в церковь, а? Там тихо и спокойно.
— Ладно. Разбуди, когда соберешься уходить.
— Есть, сэр.
В церкви действительно было тихо, но заснуть все равно не удалось. Прикорнув на задней скамье, он уставился в запыленное мозаичное окно над нехитрым алтарем. На улице темнело, детали мозаики просматривались плохо, и только золотистые волосы детей и серебряный ореол над головой Христа сияли в лучах заходящего солнца. Вокруг ореола были написаны какие-то слова на датском.
Шарп услышал, как открылась дверь, и обернулся — это была Астрид.
— Ты такой задумчивый.
— Вот думаю, что там написано. На окне.
Астрид посмотрела на потемневшее стекло.
— «Lader de små Born, — прочитала она, — komme til mig».
— Понятней не стало.
— «Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним», — перевела Астрид. — Это из Евангелия.