— Я ничего о тебе не знаю, Джуд. Кроме того, что видела в видении.
Он складывает пальцы вместе и постукивает ими по подбородку.
— У моего отца был бизнес, — начинает он, но не уточняет, что такое «бизнес». Не надо, я не идиотка. — Его убили у меня на глазах. Мою мать изнасиловали и пытали люди, которые убили моего отца.
— Господи, — говорю я, кладя руку на сердце. — За что?
Джуд погружен в свои мысли, он словно даже не помнит, что я здесь. На его лице — злость.
— Он отказался торговать детьми, — говорит он почти спокойно. — Он не хотел быть частью этого. Ну, и они убили его. Они хотели от него все большего и большего. Он был плохим человеком, хладнокровным убийцей. Любого, кто ему перечил, он убивал, не задавая вопросов. Но когда люди, на которых он работал, захотели, чтобы он торговал детьми, он не смог. Отказался. Он спорил с ними на собраниях, и им это не нравилось.
Я хочу протянуть руку и коснуться его, дать ему немного утешения, но я не могу, я не могу заставить себя дать утешение человеку, который убьет тех, кого я люблю, если я уйду.
— И что же случилось?
Джуд все еще поглощен своими мыслями. Он смотрит куда-то вдаль.
— Я видел, как они убили моих родителей. Я наблюдал за тем, что они с ними делали, и поклялся причинить им больше боли, чем они причинили мне. Намного больше. — Он моргает и медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
Мое тело содрогается от страха. Джуд легко может заставить человека чувствовать страх. Ужас. Ужас, который я никогда не захочу испытать.
— Ты не должен мне больше ничего говорить.
Я больше ничего не хочу знать.
— Со временем я справился со всем, и я отыскал их. Медленно и мучительно я заставил их истекать кровью. Я сделал им очень больно. — Он смеется над явно ужасными воспоминаниями, вернувшимися к нему.
Моя грудь сжимается, ужасающий холод пронизывает тело. Джуд говорит это не для того, чтобы напугать меня, хотя он и пугает. Он говорит мне, на что он способен.
— Да, я уверена, что ты сделал им очень больно.
Ни капли не сомневаюсь.
Он делает глубокий вдох, его грудь вздымается, а затем опускается. Издает невеселый смешок. Его лицо сурово, челюсть напряжена от гнева, хотя он и не направлен на меня. Но сейчас в его глазах нет злости, они полны боли.
— Я показал им, что такое настоящая пытка, Лекси.
Я сглатываю комок в горле и задерживаю дыхание. Как, черт возьми, мне реагировать? Что мне сказать? Я ничего не говорю.
Отвернувшись от него, я смотрю в окно и молчу. Обстоятельства были ужасные, но я не могу согласиться тем, что он сделал. Однако теперь это заставляет меня взглянуть на ситуацию иначе. Джуд родился в семье преступника. Есть старая поговорка: яблоко от яблони недалеко падает. Был бы Джуд другим, если бы он родился в семье обычных граждан, а не в семье преступников?