Конечно, эти операции стоили мне немало: заплатить за фрахт кораблей, оплатить пошлины и все такое. Это предприятие должно было стать экстремально выгодным, если бы наш корабль не сожгли: задатки мне дали конские. Сейчас же я просто укреплял свою репутацию и, частично, репутацию всей Клерии и королевской гильдии в глазах ламхитанцев. Ведь с одной стороны, всем было известно, что именно произошло. И никто бы на юге не упрекнул бы меня в неисполнении обязательств в оговоренный срок или в просьбе об отсрочке — все же, форс-мажор. С другой стороны то, что я выполняю заказы за свой счет, пусть и потерпел крушение, а все золото отправилось на дно — многое обо мне говорило, как о торговом компаньоне.
И вот именно с многочисленными письмами мне и помогал Орвист. Я просто еще не научился писать достаточно чисто левой рукой, чтобы мои записки не вызвали приступ безудержного смеха на юге.
— Так кто ты, Антон? — повторил свой вопрос Орвист, разглядывая мои прописи, которые он нашел в бумагах на углу стола.
Собственно, именно прописи и вызвали у него этот вопрос. В первую очередь я решил восстановить навык написания арабских цифр и математических символов, а потом уже перейти к клерийскому письму: математика была для меня все еще на первом месте. И сейчас де Гранж внимательно рассматривал нестройные ряды и столбцы незнакомых знаков, которые он замечал уже и раньше, но никогда вопросов не задавал.
— Что ты хочешь услышать, Орвист? — ответил я вопросом на вопрос, судорожно размышляя, что ответить старому другу, который не раз спасал мою задницу.
— Антон, ты знаешь, я много вопросов не задаю. Точнее, не задавал. Пока служил моему королю в гвардии и даже когда помогал отцу, — ответил виконт, — но скоро я стану полноправным главой рода де Гранж и буду нести ответственность не только за себя, но и за матушку и сестру. И за весь род, который не должен на мне пресечься. А ты…
Орвист отложил в сторону исписанные листы и встал из-за стола, демонстративно пройдясь по комнате, которая была смесью моей спальни и рабочего кабинета.
— Давай ты просто меня послушаешь, хорошо? А потом решишь, что рассказать, — я чувствовал, как сейчас было неловко виконту, но любопытство и какие-то мрачные ощущения взяли верх, и он все же затеял этот разговор.
— Хорошо, рассказывай, что у тебя там за сомнения, — согласился я, радуясь такой передышке.
Наши с Орвистом отношения были построены на лжи. Я никогда не говорил виконту всей правды. Единственное, что он знал обо мне досконально: я менталист. А все прочее — покрыто завесой мрака. И вот получается, что сейчас в его доме жил какой-то незнакомец.