– С Ильёй у него как раз отношения были хорошие. А вот брата его он недолюбливал.
– За что?
– Может быть, за то, что Андрей такой же гулёна, как Боря в молодости.
– Вам об этом сказал племянник?
– Нет, зачем же, Ариадна.
– И что ещё вы можете сказать о брате мужа Ариадны?
– Да ничего больше не могу сказать. Он человек холостой, пусть гуляет, если хочется, пока ярмо на шею не надел.
– Под ярмом вы имеете в виду женитьбу? – улыбнулась Мирослава.
– Её самую.
– А у Ариадны с деверем хорошие отношения?
– Я думаю, что да, раз она ему детей своих доверяет.
– В смысле?
– В самом прямом. Они с Ильёй ещё люди молодые, сходить куда-нибудь хочется, вот и просят Андрея с детьми посидеть.
– Типа усатого няня.
– Типа.
– А что же няни у них нет?
– Есть, но только дневная. Она у них не ночует. Да и, потом, лучше уж с родным дядей вечером оставить детишек, чем с чужой тётей, хоть и под наблюдением камер. – Видя, что Мирослава размышляет над её словами, Тамара Ивановна сочла необходимым добавить, – дети-то Андрея обожают. Он с ними возится больше, чем родной отец. Илью, мне кажется, кроме его малеванья, мало что интересует.
– Вы имеете в виду живопись?
– Её самую. Я порой даже удивляюсь, как это он решил жениться на Ариадне. Хотя, – женщина задумалась, – раньше вот говорили выйти замуж и жить за мужем. А теперь многие мужики женятся и живут за женой.
– По-разному бывает, – сказала Мирослава.
– Оно, конечно, так, по-разному, но тенденция наблюдается.
Словечко «тенденция» прозвучало так необычно в устах пожилой женщины, что Мирослава снова не смогла сдержать улыбки и утвердилась во мнении, что внуки основательно приложили руку к воспитанию бабушки. И в это время раздалась длинная нетерпеливая трель звонка. Короткий перерыв, и снова кто-то изо всей силы нажал на звонок.
– А вот и мои пострелята с улицы примчались, пойду открою, а то оглохнем от звона.
– Тамара Ивановна, мне пора. Пойдёмте, внуков встретите, меня проводите.
– Ну что ж, если вы обо всём спросили… – и она заторопилась к двери, в которую уже начали стучать.
Вскоре послышались негодующие голоса:
– Ба, ты чё нас домой не пускаешь?
И тут они увидели Мирославу.
– Так ты не одна? – спросила девочка лет двенадцати.
– А мы и не знали, – попробовал проговорить басом мальчик лет четырнадцати, но голос его сорвался на фальцет.
– Это по делу ко мне приходили, – строго проговорила Семыкина, – идите руки мыть, и есть будем.
Дети рассмеялись и затопали по коридору.