– Да, задержалась я сегодня, – согласилась она, – зато много чего успела.
– Что ж, за ужином, надеюсь, расскажете.
– Угу. А ты прошерстил Интернет?
– А как же!
– Нашёл что-то интересное?
– Увы, никакого криминала. Но после ужина я хотел бы показать вам картины Ильи Незвецкого. Хотя, конечно, лучше было бы посмотреть на них вживую.
– Они есть у нас в музее?
– Одна есть в художественном – «Рассвет на Волге». Но в основном живопись Незвецкого можно увидеть на различных выставках. Есть его картины и в галерее «Вишнёвая роща».
– О! Так ею же владеет отец Димы Славина!
– Может быть, Дмитрий и знаком с Ильёй.
– Если не Дима, то его отец точно знаком.
За ужином Мирослава рассказала Миндаугасу о своих дневных изысканиях.
– Как видишь, пока ничего существенного. Одни намётки и догадки.
– Это тоже неплохо, – заметил Морис.
После ужина они оба уткнулись в монитор компьютера, рассматривая картины Незвецкого.
– Ты знаешь, – сказала Мирослава, – я, конечно, дилетант в живописи, но на меня почти все его работы произвели впечатление. Пейзажи завораживают, на портретах люди как живые, а наши старые городские дворики вообще бесподобны.
Морис засмеялся.
– Вы у нас известная любительница реализма.
– Да, ты прав, не понимаю я новомодных течений. То жуткий примитивизм, то такие сложности и нагромождения. Вот скажи мне, как можно в хаосе множества точек разглядеть кота или женщину?
Морис весело рассмеялся.
– Смейся, смейся!
– Вы с Шурой два сапога пара! Я как-то заговорил с ним об импрессионизме, а он мне в ответ: полено должно быть поленом, а бутерброд – бутербродом. Когда же я попытался внести некоторую ясность, он просто послал меня.
На этот раз рассмеялась Мирослава. А перестав хохотать, предложила:
– Пойдём, сходим погулять, дойдём до пруда. А то скоро последние лягушки замолчат, и останемся мы без их серенад до весны.
– Идёмте, – согласился он.
Они дошли до пруда и сели на большой камень. Их плечи соприкасались, и у Мориса сердце то замирало, то билось так быстро, словно он бежит стометровку. А Мирославу, казалось, ничего не интересовало, кроме лягушачьих криков. Так они и сидели молча. Даже Дон, забравшийся на колени к Мирославе, перестал мурлыкать и только водил ушами туда-сюда.
Молчание нарушила Волгина минут через двадцать.
– Сегодня Диме звонить уже поздно, а завтра я надеюсь вытащить Славина на свидание.
– Отчего же и не назначить свидание ореховоглазому красавцу, – произнёс с нескрываемой иронией Морис.
– Ты никак ревнуешь? – усмехнулась Мирослава.
При ярком свете луны она заметила, как он повёл плечами и отвернулся в сторону.