– Какие могут быть обиды? Свои люди, сочтёмся.
– Договорились.
Но когда Мирослава подъехала к «Магнолии», Славин уже был там.
– Неужто я опоздала? – забеспокоилась она.
– Ничуть, – одарил он её дружеской улыбкой, – до назначенного срока ещё десять минут.
– Фух! – выдохнула Мирослава точно так же, как выдыхает в случае явного облегчения её кот Дон. – Ты голоден? – спросила она оперативника.
– Есть немного.
– Тогда зайдём? – Она кивнула на вход в кафе.
– Подкрепиться не мешало бы, – охотно согласился он.
В меню кафе оказалось множество блюд грузинской, армянской и азербайджанской кухни. Мирослава была в «Магнолии» впервые, поэтому такой подбор несколько озадачил её.
– Дим, а чего заказывать будем? – спросила она.
– Я суп харчо, цыплёнка табака и хачапури.
– Харчо и цыплёнок не очень острые?
– Можно попросить положить поменьше специй.
– Тогда закажи мне то же самое, что себе, только по полпорции.
– Договорились.
Когда они допивали крепкий зелёный чай, Дмитрий спросил:
– И какие у вас проблемы?
– Я бы хотела посмотреть картины Ильи Незвецкого. Они ведь есть в галерее твоего отца?
– Есть. Но вход в галерею никому не заказан.
– Так-то оно так, но, может быть, ты расскажешь мне что-нибудь интересное и о самом художнике.
– Вот оно что, – проговорил он задумчиво, – но я не могу сказать, что знаю Незвецкого близко.
– Хотя бы и далеко, – улыбнулась она.
– Тогда не будем терять время и прямо сейчас отправимся в галерею.
Они расплатились каждый за свой заказ и вышли на улицу. Галерея «Вишнёвая роща», принадлежавшая отцу Славина, была совсем рядом. И на машине они добрались до неё буквально за десять минут.
Картины Ильи Незвецкого занимали значительную часть стены и располагались как бы обособленно от полотен других художников. Оперативник и детектив некоторое время молча переходили от одной картины к другой. В реальности полотна оказывали на зрителя ещё более сильное впечатление, чем при просмотре на мониторе компьютера.
– Дим, тебе не кажется, – тихо проговорила Мирослава, – что ему известна какая-то особая техника?
– Я думаю, что дело в красках, – так же тихо отозвался Славин.
– Но разве у других художников краски не точно такие же? – спросила она недоверчиво.
– Не скажите. Каждый большой художник имеет свой маленький секрет.
– Как ты интересно выражаешься, – заметила она.
– Не понял…
– Художник большой, а секрет у него маленький.
– Но это же только игра слов, – улыбнулся он.
– Я догадалась. А как художники обретают свой секрет?
– Кто-то по наитию, кто-то путём долгих экспериментов. Вот смотрите, – Славин указал на картину под названием «Волжский рассвет». – Видите, как у него незаметно зелёный цвет воды переходит в серебристо-серый, а потом в почти прозрачный голубой и буквально сливается с небом, краски которого, в свою очередь, медленно начинают темнеть и становятся сначала бирюзовыми, затем лазурными.