– Дежурный! Котелки забери, – окликнул Сотников. Сашка оглянулся и кивнул – дескать, сейчас, только чай разолью.
Вернувшись за стол к молчащим товарищам, Серега в который уже раз вытащил схему и блокнот. Сказать по правде, думая о том, что до нулевого рукой подать, он немного кривил душой. До поверхности оставалось еще тридцать горизонтов, да и там еще километров триста по прямой – но по сравнению с уже пройденным это казалось мелочью. К тому же и дорога шла хоть и медленно – но без контактов. С одной стороны это хорошо. Безопасно. Но обратная сторона безопасности – протухшая каша и гавёная вода. Охоту не устроишь. Вот и выбирай, что больше по душе.
Теперь они шли Джунглями. Фактически дорога пролегала все время внутри Кольца, и обойме только и оставалось что подниматься вверх. Путеводитель помочь уже не мог – Тайные Тропы закончились на минус пятидесятом. Конечно, сеть обслуживания наверняка существовала и здесь – но старик, видимо, не знал о точках входа и потому не смог дать информацию. Последняя запись в Путеводителе гласила: «Гор. -3. Кольцо, южная транзитная. Перрон. Выход – перегон 300 км на юг.» Здесь сразу возникал вопрос, почему бойцы ССО, уходя от противника, не ушли за кольцо окружения перегоном – однако причины могли быть разные, вплоть до самой банальной: о «перроне» главному конструктору Смолякову было неизвестно.
Шли не всегда гладко, возникали и затруднения. Некоторые галереи оказались блокированы переборками и нередко приходилось разворачиваться и, возвращаясь уже пройденным путем, уходить по другой галерее в поисках проходного пандуса или лестницы. Благодаря продуманному устройству паутины – разветвлениям на восемь сторон света и многократно дублированным переходам – обходная дорога до сих пор находилась. Но чем ближе к поверхности – тем больше повреждена была шахта, и Серега в глубине души опасался, что в один прекрасный момент их везение закончится и альтернативного пути они не найдут. И еще больше опасался того, что перегон на минус третьем, единственная известная нитка на поверхность, окажется перерезанной.
– Может, послать за ним? – нарушил молчание Илья. – Пятнадцать минут сидим…
– Перетопчется, – отозвался Пашка. – И это… если он опять скулить о возвращении начнет – втащу. Ей-богу… И без него тошно.
Серега, осторожно откинувшись на спинку ржавого железного стула, погасил планшетник и снова оглядел комнату, залитую бледным рассеянным светом фонаря. Очередной узел, попавшийся на пути, оказался жилым, и остановиться на ночь решили здесь. Когда-то это был рабочий кабинет. Высокий потолок – метра четыре, если не больше – в незапамятные времена отделанный мягкой пенопластовой плиткой, которая, давно уже отвалившись, лежала теперь на полу; обои – впрочем, грязное серое нечто вряд ли можно было обозначить этим теплым домашним словом; железный стол в стиле делового минимализма и такие же диванчики с трухлявыми насквозь подушками; длинный журнальный столик со стеклянной столешницей – стекло помутнело, пожелтело и выглядело далеко не так презентабельно, как в самом начале своей карьеры; и вишенкой на торте – труп хозяина. Мумия в углу, похожая на отощавшее с голодухи чучело. Труп-образец. Не буянил, не убивал ближнего своего, не грабил, не грызся за выживание... Тихо-смирно отошел в мир иной. В отличие от рублевского упыря.