К вечеру я оклемалась, и ужинали мы втроем с Лексом и лордом Риккардо в столовой за одним столом.
— Эрика, ну что? Ты завтра со мной? — спросил немного взвинченный Лекс.
— А что у нас завтра? — нахмурилась я.
— Лицей. Ты забыла?
— Нет, я помню. Погоди, а разве завтра? Я думала, у нас еще день в запасе.
— Тот, что в запасе, ты проспала. А в лицее завтра всё начинается: заселение, речь руководства, получение формы и учебников.
— Я тебя отвезу, конечно.
— А я? Мне с тобой поехать? — спросил маркиз. — Всё же я твой отец, наверное нужно что-нибудь и от меня.
— Нет, — помотал головой мальчишка. — Тебе не надо. Эрика как твой представитель и ответственное за меня лицо уже всё сделала. Просто я хочу, чтобы она завтра... — Тут его лицо неожиданно зарумянилось, и он уткнулся в тарелку.
— Чтобы она что? — мягко подтолкнул его отец.
— Ну... Она такая красивая, и вообще. Я хотел, чтобы парни ее увидели.
— То есть ты собрался ею похвастаться перед лицеистами, чтобы они позавидовали? — взлетели брови у его сиятельства, а я прикусила уголок салфетки, чтобы не засмеяться.
Лексинталь побагровел от смущения. Но взял себя в руки, выпрямил спину, вскинул голову и ответил:
— Да! И что? Я горжусь ею, она самая лучшая. И да, пусть завидуют, что у нас она есть.
— Нет-нет, я ничего... — сдавленно попытался ответить маркиз.
— Ой, отец, вот не надо! — прозвенел голос парнишки, понявшего, что над ним посмеиваются. — А то я не знаю, как ты сам ею хвастаешься перед коллегами и как дразнишь герцога Антиона, что не отдашь ему Эрику.
— Я не... — пришла очередь отца смущаться.
А я не выдержала и прыснула от смеха.
— Эрика! Эри! — воскликнули оба потомка ди Кассано.
— Я к вам обоим тоже очень привязалась, — сквозь выступившие от смеха слезы выдавила я. Отпила воды, чтобы успокоиться, и спросила: — Лекс, есть какие-нибудь пожелания к моему внешнему виду?
— Красивый наряд, чтобы — ух! Драгоценности. Прическа. Пусть обзавидуются, — предвкушающе улыбнулся он.
Утром следующего дня я была хороша до невозможности. Эдакая прелестная воительница с высокой прической, на которой крепилась шляпными булавками[2] маленькая изящная шляпка с вуалью. Волосы мои, конечно же, оставались седыми. Я давно смирилась с невозможностью покрасить их, но благодаря регулярному ополаскиванию и процедурам в салоне госпожи Дедалии они были словно белый искристый снег. Блестящие, гладкие и шелковистые. Так сразу и не сообразишь, что это седина.
Погода еще позволяла обойтись без теплых плащей, но и в одном платье было бы зябко. Поэтому я выбрала в качестве наряда пышную шелковую юбку с вышивкой по подолу, облегающую кружевную блузу и поверх короткий бархатный долома́н[3], расшитый золотой каните́лью[4] и с маленькими эполе́тами[5], с которых свисала бахрома.