— …как можно спокойно смотреть со стороны, как твой народ борется за свободу?
Митоса это достало окончательно. Какой это был по счету вечер — пятый или уже шестой, — когда проклятое дитя шотландских гор действовало ему на нервы? Что ж, сегодня он достиг подходящей степени опьянения — не слишком пьян, но и далеко не трезв — чтобы ответить, и ответить откровенно. Маклауду ответ придется не по вкусу, но, с другой стороны, Митосу его вопросы тоже не нравились. Да, пришло время дитяти повзрослеть, хотя бы чуть-чуть.
— Маклауд, в виде исключения, заткнись и послушай, — сказал Митос, спьяну тщательно выговаривая слова. — Ты считаешь, что я должен был сражаться на стороне британцев — моего народа, — во время этой войны. Правильно?
Несколько оторопевший Маклауд только кивнул.
— Что ж, позволь задать тебе несколько вопросов. На чьей, по-твоему, стороне я должен был воевать, когда Вильгельм Завоеватель покорял Британию? Или когда вандалы уничтожали Римскую Империю? Молчи! Это риторические вопросы.
Или во время войн Рима с Карфагеном? Их было три, я мог менять стороны от войны к войне, знаешь ли. Или во время Пелопонесских войн, когда Афины и Спарта воевали между собой десятилетиями? Чью сторону я должен был принять, когда римляне напали на Египет? Или во время более древних войн Египта с Вавилоном?
Да, я был в то время британцем, так же, как являюсь им сейчас. Или, что вернее, я притворялся им тогда, как притворяюсь сейчас. Но я так же был когда-то французом, испанцем, немцем. И еще я был римлянином, греком и гражданином разных городов-государств, пребывавших друг с другом в не слишком дружественных отношениях. Я был египтянином и вавилонянином и сменил больше национальностей, чем могу припомнить. Я родился задолго до того, когда люди, живущие на острове, который теперь называют Британией, заговорили на языке, отдаленно напоминающем английский. Задолго до того, как были построены Афины и Рим, и люди начали говорить на латыни и греческом, не говоря уже о современных языках. От городов моей юности не осталось даже руин, и даже я не всегда могу вспомнить, какие языки тогда были в ходу.
Если бы Наполеон достиг своей цели… Что ж, это был бы не первый случай, когда я стал свидетелем завоевания британских островов и не сомневаюсь, что не последний.
Мой народ, Маклауд? Если он когда-то и существовал, то исчез задолго перед тем, как римляне завоевали Британию.
Я живу среди людей, общаюсь с ними, говорю на их языках, но это не мой народ, Маклауд, никто из них.
После этого надолго наступила напряженная тишина. Наконец, Митос поднялся.