Бедлам какой-то, а не лайнер.
Капитан Робб нервно курил на мостике, когда к нему подошёл Хардслоу. Капитан едва успел взять себя в руки, чтобы не зыркнуть на него волком. Так надеялся, что хоть он его сочувствия Господь избавит!
Но Роджер Хардслоу оказался на удивление лаконичным.
— Капитан, — сказал он, — я очень сочувствую вам и понимаю, как вы расстроены этим гнусным преступлением. Но, возможно, стоит попросить отца Брауна помочь расследовать его? Он очень хорошо понимает людей и наверняка найдёт шахматы.
Капитан Робб подавил раздражение. По крайней мере, этот молодой человек не начал с пространного монолога о погоде.
— Я благодарен вам за заботу, мистер Хардслоу, и согласен с вами, отец Браун наверняка разберётся в краже. Однако есть один нюанс. Для него моя команда — незнакомые люди, я же знаю их насквозь. Так что в данном случае я раскрою преступление быстрее любого сыщика, поверьте. Ещё раз спасибо.
Поразительно, но настаивать Хардслоу не стал. Откланялся и был таков. Надо же: нормальный, хоть и гражданский. Может, он не такой уж и благородный на самом деле?
Капитан усмехнулся собственным мыслям и выбросил сигарету за борт.
* * *
Отец Браун служил в оранжерее. Это было большое, хорошо освещённое помещение, предназначенное для первого и второго класса, но стюарды сами предложили ему прийти сюда. Изначально он хотел провести службу где-нибудь в тихом месте, сам по себе, наедине с Господом, просто потому что должен, но его нашли. В ту каморку, куда он пришёл с алтарным камнем, набилось столько людей, что отцу Брауну пришлось говорить громко — чтобы было слышно в коридоре. После службы к нему подошёл стюард и попросил назавтра пойти в оранжерею.
— Там поместятся все желающие, — пояснил он.
— Но ведь в оранжерею не пускают пассажиров третьего класса, — растерялся отец Браун, — а основная моя паства — среди них, я же католик.
— Ничего страшного, — чуть покраснев, но твёрдо отвечал стюард, — мы пустим. Это же ненадолго.
— А офицеры не рассердятся? Я не хотел бы, чтобы посреди службы начали выгонять людей…
— Это ненадолго, — упрямо повторил стюард, и отец Браун не стал больше спорить. Только спросил, нельзя ли организовать рядом небольшое помещение, где он сможет принимать исповеди. Стюард улыбнулся и кивнул: — Сделаем, святой отец.
В оранжерею пришло народу, как в собор: среди полутора тысяч пассажиров «Каронии» нашлось немало католиков, особенно в третьем классе, где путешествовало немало ирландцев. Отец Браун радовался — не так уж часто в последнее время ему попадалась столь многочисленная паства.