— Хорошо. В конце концов, не так часто меня просят о чём-то церковники. До прибытия управитесь?
— Да, несомненно.
Капитан резко развернулся и ушёл, а Хардслоу поспешил к отцу Брауну — избитый матрос наверняка нуждался в помощи, которую команда может не посметь оказать. Роджер Хардслоу был бы рад больше никогда в своей жизни не видеть человеческую кровь, но сейчас его желания не имели значения.
* * *
— Могу ли я ещё чем-то вам помочь, отец Браун? — спросил Хардслоу, когда матрос наконец был препоручён заботам корабельного врача.
Маленький священник какое-то время колебался, потом просиял:
— Да, точно! Конечно, можете! Вы мне всё время помогаете, Роджер, вот сегодня, например. Я погряз в своих терзаниях и пропустил всё это… Было бы совершенно ужасно, если бы в порыве ярости капитан забил бедолагу до смерти.
— Он не брал эти проклятые шахматы, я совершенно уверен!
— Да конечно же, не брал, Роджер. Какой смысл офицеру выгораживать его, говоря неправду? Ведь будь капитан чуть менее взвинчен, он обвинил бы в краже именно офицера, и тот не смог бы оправдаться! Он говорил правду, после ухода матроса Дженкинса шахматы оставались в каюте капитана. Ах, Роджер, капитан Робб так неосторожен! Разве можно оставлять ценную вещь без присмотра? Конечно, она ввела в искушение человека, разум которого и без того был смущён…
— Постойте, отец Браун, так вы знаете, кто украл их?
Маленький священник тяжело вздохнул.
— Знаю, Роджер, в том-то и беда, что знаю! И не будь я так увлечён своими праздными размышлениями, Дженкинс не пострадал бы! Я так виноват перед ним…
— Расскажите же мне правду!
— Не могу.
— Тайна исповеди, да?
— Не только. Я обещал. Вообще говоря, этот человек — не мой прихожанин, не католик, я имею в виду. Но англиканского священника на «Каронии» нет, а его душа так жаждала утешения, что он пришёл ко мне. Он терзается, и я не могу решить его проблему, а вот вы, Роджер, пожалуй, можете. Я хотел попросить о помощи мистера Сэкерби, но, боюсь, именно в этом деле он мне откажет. Он слишком строг к греху.
— Сэкерби? Как странно; мне он показался ужасным скрягой. Богаче лорда, а одевается весьма небогато, и вечно порицает порок.
— Ох, Роджер, нехорошо сплетничать о других людях, но вообще-то это не тайна, и если бы захотите, то и сами это выясните. Мистер Сэкерби содержит сиротский приют и что-то вроде работного дома. Ну, знаете, для женщин, которых общество признало дурными. В большинстве своём эти работные дома — ужасные места, но свой мистер Сэкерби обустроил так, что от него есть польза и содержащимся в нём женщинам, и в некотором роде ему самому: работный дом приносит прибыль. Которая тоже идёт сиротам. Впрочем, некоторые из этих сирот не совсем сироты, если вы понимаете, о чём я…