— Дети тех женщин? — понимающе кивнул Хардслоу.
— Да. Мистер Сэкерби действительно нетерпим к человеческим слабостям, и, наверное, его воспитанникам приходится нелегко. Но он и вправду выводит их в люди. Хороший человек.
— Поразительно. Я никогда бы не сказал, глядя на него, что он способен на нечто подобное.
— Господь указует человеку путь очень по-разному, Роджер. У мистера Сэкерби была любимая сестра, в непорочности которой он был свято убеждён — и не без оснований. Но однажды выяснилось, что она беременна… Это дурная история, Роджер, хотя сестра его действительно очень достойная женщина. И мистеру Сэкерби хватило мудрости понять, что иногда грех коренится не там, где можно предположить, если смотреть на ситуацию мельком. Его сестра и племянник сейчас на его иждивении; юноша скоро отправляется учиться, на это тоже нужны средства. И тем не менее, я убеждён, он дал бы мне денег… на дело, которое посчитал бы благим. Но то, что я задумал, с его точки зрения — поощрение воровства, и боюсь…
— Вы хотите выкупить шахматы у вора? — догадался Хардслоу.
Отец Браун немного смутился.
— Да. Видите ли, там такая история… Этот человек — профессиональный вор, зарабатывал этим на жизнь долго и совершенно без удовольствия. Он, как и многие, отправился в Новый Свет, надеясь начать жизнь с нового, чистого листа. И будь он один, никакие шахматы не соблазнили бы его. Но у него семья, и его сын так же мечтает об учёбе, как племянник мистера Сэкерби, а его жена хочет быть хозяйкой настоящего дома, не грязной лачуги, на которую им сейчас придётся рассчитывать. И когда он увидел эти шахматы, они заслонили ему всё. «Одна кража, — думал он, — только одна, последняя, и мы заживём богато, счастливо, больше никогда не надо будет мне совершать ничего дурного!» А теперь, когда злосчастные шахматы уже у него в руках, туман перед глазами рассеялся, и он понимает, что взять их ему посоветовал нечистый. Начать честную жизнь с дурного поступка — не лучшее решение. Он уже однажды решил не воровать больше никогда — и сорвался в то, что ему показалось малым злом, но сможет ли он удержаться дальше? С другой стороны, расстаться с шахматами сейчас означает обречь семью на полуголодное существование, но он ведь может раздобыть деньги, имеет ли он право не делать этого? Вы понимаете, Роджер, враг рода человеческого умеет заводить людей в подобные лабиринты. Конечно, шахматы нужно отдать, но как мне убедить в этом человека, не понаслышке знающего, что такое нужда, когда у него в руках — настоящее богатство? Лишиться его, лишиться надежды на благополучие свыше человеческих сил. И я подумал: может, дать ему денег, конечно, не столько, сколько в самом деле стоят эти шахматы, но столько, чтобы ему хватило на обустройство в Новом Свете? Чтобы он не начинал новую жизнь с воровства, хотя, конечно, отчасти так и будет… Отчасти… Я понимаю, деньги — это ещё не всё, ему нужна работа, иначе его жизнь вскорости разрушится, но хоть отвести его от той пропасти, в которую он готов упасть… Возможно, это не самое неудачное решение. Я молился, просил Господа о помощи, просил надоумить меня или просто как-то помочь этому бедолаге… Возможно, вы и есть та помощь, которую Он прислал мне?