Наши дни
Поэт был неплох в бою, но треклятая нога все-таки подводила. В тот момент, когда меч вошел тому в плечо, Старейший достал пистолет.
Ретроспектива, год 1815
Митос нашел его в своем кабинете. Бледного, бездыханного в компании чаши, в которой был намешан опий, ром и… И черти что еще из лекарств, до которых поэт успел добраться. Запах был настолько отвратителен, что разобраться, что именно, он не сумел. Да и запах рвоты, которой был покрыт пол, перебивал все остальное.
Док бессильно опустился на пол, рядом с телом лорда. Мысли в голове путались. Яд… Примет ли тело его как сигнал к обращению или… Старейший схватился за голову. Оставить все как есть и тешить себя надеждой, что умерев, поэт получит свой второй шанс? Или не тешить? А просто оставить все так, дав року делать свое дело? Или…
Или.
— Молю, если сможешь, прости меня когда-нибудь. Пусть я не ошибусь…
Наши дни
Он прицелился и замер.
— Однажды я уже ошибся, — он не знал, кому шептал эти слова. — Однажды я ошибся. Прости, но второй раз…
Ретроспектива, год 1815
Кинжал мягко вошел между ребер. По пальцам заструилась теплая жидкость, в противовес холодной и соленой, против воли, против всех правил выступавшей на глазах. А в виски ударила знакомая волна Зова.
— Со вторым днем рождения, милорд. Надеюсь, ты не проклянешь меня за него, малыш…
И слабый, едва слышный голос, лучше любого ответа:
— А ад был так близко, Док…
Наши дни
— Но во второй раз я поступлю также, — выстрел прозвучал как что-то чужеродное среди звона мечей.
Байрон резко обернулся, не глядя, как Клауфель опускается на землю:
— Я уже думал, что ошибся, дружище.
Митос вышел из своего укрытия:
— Ты слишком часто и слишком близко подходишь к воротам ада, тебе так не кажется? Руби уже, гений безмозглый. Или это тоже делать за тебя?
Лондон. Рождество
Он встретил Джо, возвращаясь из супермаркета, обвешанный кучей пакетов. Доусон стоял в той же будке, в которой несколько месяцев назад нашел его Байрон. И только теперь Митос понял, что убегая от собственного одиночества, оставил старого Стража совершенно одного.
— Мака все еще нет в Париже, так что я решил, что ничего страшного, если я заскочу тебя поздравить.
Митос рассмеялся:
— А заодно останешься на ужин. И не вздумай отнекиваться. Вы с Байроном уже не хотите перегрызть друг другу глотку, так что поводов для отказа я не вижу.
Доусон лишь рассмеялся:
— Пошли уже. Покажешь, каково это — жить с отцом романтизма. И психом в придачу.
В квартире их ждал сюрприз. В виде Байрона, вовсю распевающего рождественские гимны почему-то на греческом, и Дарси, пытающегося не оттяпать себе пальцы, нарезая утку.